Александр I

Кутузов вступает в Вильно 30 ноября/12 декабря 1812 года. Чуть позже, 11/23 декабря, Александр лично прибывает в город. Недовольный медлительностью фельдмаршала, он намерен больше не расставаться с армией, вблизи наблюдать за ним и сам отдавать ему распоряжения. Кутузов в полной парадной форме, при всех регалиях встречает императора на пороге дворца. Они обнимаются на глазах всей армии. Царь, после победы у Красного пожаловавший Кутузову титул князя Смоленского, награждает его орденом Святого Георгия I степени. Но на балу, данном в честь генералиссимуса, говорит даме, с которой танцует: «Надо же было доставить удовольствие старику». А когда Кутузов по обычаю, установившемуся со времен Екатерины Великой, приказывает сложить к ногам Его Величества отбитые у врага знамена, Александр хмурится и произносит вполголоса, но так, что слышат стоящие с ним рядом: «Старый комедиант!» Позже, нарушив обычную сдержанность, он признается Вильсону, что не доверяет военным талантам нового князя Смоленского и пожаловал его этим титулом исключительно «в угоду московскому дворянству».

В Вильне Александр познает обратную сторону победы. Всю русскую кампанию он провел над картами в раззолоченных залах Зимнего дворца, а здесь его взору открываются язвы войны, он вдыхает ее запах, видит отталкивающий лик смерти. Насчитывают 430 тысяч мертвецов на пути следования обеих армий от Москвы до Вильны. В одном только Базилианском монастыре свалено 7500 разлагающихся трупов. В домах с выбитыми стеклами зияющие дыры и щели в стенах заткнуты обрубками человеческих тел для защиты от холода живых. Среди развалин, несмотря на порывы ледяного ветра, стоят смрад и зловоние. Александр посещает больницы, переполненные ранеными. Зрелище их страданий потрясает его чувствительную душу, но он крепко держит себя в руках. Он говорит будущей графине Шуазель-Гуффье: «Я много выстрадал, пережил столько тревог… Мне чужда счастливая философия Наполеона, и эта несчастная кампания стоила мне десяти лет жизни».

Подвергнув жестокому испытанию свою впечатлительность, он, казалось бы, должен стремиться к скорейшему окончанию войны. Большинство военачальников торопят его сложить оружие, поскольку враг изгнан с территории России. Особенно настаивает на этом Кутузов, которому претит посылать за пределы России русские войска, поредевшие в сражениях, измотанные переходами. Для Кутузова эта война патриотическая, а не политическая, русская, а не европейская. Он почтительно убеждает в этом царя, но наталкивается на стену. Александр непоколебим: он продолжит борьбу и сокрушит Наполеона. «Прочный и продолжительный мир можно подписать только в Париже», – утверждает он. Барон фон Штейн поддерживает его в этом убеждении. А с ним и все прусские офицеры, одушевленные одной целью – освободить свою родину. Александр их опора. Они будут держаться за него до того дня, когда он окончательно разгромит Францию – очаг агрессии. Вскоре события подтверждают правильность их позиции: прусский генерал Йорк со всем своим корпусом оставляет Великую армию и переходит в лагерь Александра. Французам приходится ускорить отступление. Немного спустя прусский король также покидает Наполеона и в Калише подписывает с Россией договор о совместных действиях против Франции за освобождение Германии. И тут Александр чувствует, что ему предстоит играть роль, о которой еще несколько месяцев назад он не смел и мечтать. Еще недавно он боролся за освобождение России, отныне он будет бороться за освобождение Европы. Вновь обнажив меч, он будет сражаться не за новые земли для себя, а во имя справедливости для всех. «Пожар Москвы просветил мою душу, – говорит он, – и наполнил мое сердце горячей верой, которой я никогда раньше не ощущал. Тогда я познал Бога». Перед его отъездом из Петербурга императрица Елизавета подарила ему Библию. Он читает ее, когда выдается свободная минута, и подчеркивает карандашом места, применимые к его положению. Он был агностиком, потом склонялся к деизму и теперь вопрошает себя: не превращается ли он в верующего христианина?