Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Любезный и добрый мой Братец, лучший Друг мой, как рассказать Вам о том наслаждении, которое я испытываю от получения Ваших писем? Сначала Господин Алопеус[195], которого я здесь встретила, передал мне Ваше письмо, любезный Александр; это вызвало у меня такую радость, которую я не в состоянии Вам описать, в особенности когда я увидела Ваш почерк и адреса на конверте, написанные по-русски, умоляю, пишите на этом столь драгоценном для меня языке так часто, как только вы можете. Прошу Вас, мой Александр, не сердитесь на меня за то, что письма мои порой кажутся совершенно беспорядочными, это происходит оттого, что сама я нахожусь в полнейшем беспорядке, и мне очень жаль, если они Вас огорчили! И потом, конечно же, Братец, я верю, я твердо убеждена, что нет у меня лучшего Друга на земле, чем Вы, я очень рассчитываю на эту дружбу, в ней основа моего счастья, мое самое сладостное утешение. Это чувство совершенно взаимно, любезный Александр, и я молю только Провидение предоставить мне случай доказать это на деле. Любезный мой Александр, как же Вы добры, что не забываете меня и думаете обо мне. О! Ради всех Святых, поступайте так всегда, и пусть моё отсутствие не ослабит этих чувств, столь для меня драгоценных! Я так счастлива была получить это письмо, которое, признаюсь Вам, совсем не ожидала; но, любезный, любезный мой Друг, мне не хочется, чтобы эти письма Вас отвлекали или утомляли. Это мне принадлежит преимущественное право писать Вам, оставьте же мне это утешение, оно так мне необходимо. Вы знаете, любезный Друг, что я встретила Герцога[196] в Шнейдемюле[197] 18-го числа этого месяца. Я думала, по правде говоря, увидеть его лишь во Франкфурте, но его удивительная естественная подвижность заставила его прибыть тремя днями ранее, чем мы ожидали. Он выслал нам навстречу одного курьера и две эстафеты, которые все прибыли в один и тот же день. И все это для того, чтобы узнать, где мы находимся. Было много уговоров отправиться в Берлин, но я на них не поддалась[198] и все время отвечала, что Вы и Маменька полагали, что я туда не поеду, а что без Вашего ведома я сделать этого не смогу. И что к тому же мне кажется более приличным ехать прямо к моей новой Семье, нежели останавливаться у других. Герцог выказал мне неподдельную дружбу, и я нашла его совершенно иным, чем себе представляла. Вчера, любезный Друг, мы посетили кузницу, и я приобрела там для Вас желудочные пилюли[199]. Это пули для ружейной стрельбы третьего, шестого и двенадцатого калибров, а также кастрюль для приготовления омлета, которую я при сем посылаю: все это из силезского железа. Простите, мой Александр, что при посылке Вам курительных трубок из Кенигсберга я ничего не написала, зрение мое было и продолжает оставаться таким слабым, что я даже буквы вижу с трудом. Здесь в Кюстрине я встретила посланца Короля[200] Графа Дёнгоффа[201], который сказал, что видел Вас в Мемеле[202], мне уже не раз выпадала удача встречать по дороге командиров полков и офицеров, которые видели Вас в Мемеле. Это каждый раз доставляет мне радость и есть верное средство вызвать мою симпатию, когда говорят о Вас. Я посетила здесь комнату, в которой содержался в заточении Фридрих II, и ту, в которой он присутствовал при мученической смерти фон Катте[203]. Это совсем рядом с комнатой, где расположилась я. Герцог завтра отправляется в Берлин, возможно, чтобы принести свои извинения за то, что я туда не заезжаю вовсе. Я вынуждена была написать Королю и Королеве[204] и изложить им известные Вам причины, каковы они на самом деле. Господин Алопеус сказал мне, что во Франкфурте я встречу Герцога Брауншвейгского-Эльсского, деда моего мужа[205]. В остальном, любезный Друг, я чувствую себя хорошо, за исключением глаз, которые очень слабы, и я не знаю, сумеете ли Вы как следует прочитать то, что я Вам написала. Принц просит меня поклониться Вам от своего имени. Про себя же, мой Друг, я Вам не скажу ничего, сердце мое не изменилось, оно остается прежним, иного и представить себе невозможно. Я вопрошаю будущее и стараюсь искать в нем себе утешение. Прощайте, мой любезный Друг, мой Александр, имя, которым я так люблю Вас называть, целую Вас от всего сердца. Умоляю, любите по-прежнему и никогда не забывайте Вашу верную Сестрицу

Мари.

____

Кланяйтесь от меня моей дорогой Невестке.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[206]

Гатчина,

21 октября / 2 ноября 1804 года.