Александр I. Сфинкс на троне

Авторы, осторожные более или менее в своих выводах и оговаривающиеся, что они «далеки от мысли категорически утверждать» тождественность Кузьмича и Александра I, все-таки верят в действительность этой легенды и надеются, что она скоро разъяснится. Блажен, кто верует. Пока они остановились на выводе, что «если на основании имеющихся данных нельзя категорически утверждать, что старец Ф.К. был именно император Александр Благословенный, то в такой же степени нельзя и отрицать того, что Александр Павлович мог явиться в образе таинственного сибирского старца-отшельника». Как раз невозможность последнего и доказана очень определенно и совершенно неопровержимо.

Литература по этому вопросу уже достаточно велика. Томские почитатели Ф.К. насчитали тридцать работ, посвященных разбору легенды. Едва ли не самая обстоятельная из них принадлежит в. к. Николаю Михайловичу «Легенда о кончине императора Александра I в Сибири в образе старца Феодора Кузьмича». Работа эта, разрешившая вопрос отрицательно, появилась в 1907 г. Для чего вновь пересказывать старую аргументацию через несколько лет?

Если для томских историков основанием является собирание сведений о почитаемом ими старце (в чем они, конечно, могут преуспеть), то малопонятно появление работы кн. Барятинского, поставившего себе целью во что бы то ни стало доказать, что Ф.К. и Александр I — одно и то же лицо. В этом, конечно, автор, пересматривающий лишь старые данные, нисколько не преуспел, что и было доказано уже без труда в фельетонах А.А. Кизеветтера («Русские Ведомости») и П.Е. Щеголева («День»).

Не знаю, правда, стоило ли рассматривать по существу работу кн. Барятинского, имеющую весьма небольшую историческую ценность. Автор поставил себе три вопроса — и на все три отвечает утвердительно: 1) Имел ли император Александр I намерение оставить трон и удалиться от мира? 2) Если он имел это намерение, то привел ли он его в исполнение в бытность свою в Таганроге? 3) Можно ли отождествлять с его личностью личность сибирского старца?

Характерны приемы, при помощи которых разрешаются эти загадки: автор собирает все рассказы о том, как Александр в период с 1817 г. по 1825 г. неоднократно говорил о своем намерении отказаться от престола. И, не думая подвергнуть эти слова какой-либо критической оценке, забывая о том, что Александр и в молодости высказывал те же предположения, автор попросту приходит к положительному ответу на первый вопрос, заявляя при этом довольно категорически, что подобный утвердительный ответ «никогда ни в ком не возбуждал сомнения» (?!). Для разрешения второго вопроса подвергаются анализу все сообщения о смерти Александра, улавливаются противоречия в них и на основании этого устанавливается какая-то весьма проблематичная таинственная загадочность, окружавшая будто бы смерть Александра. Как совершенно справедливо отметил уже А.А. Кизеветтер, «кн. Барятинский во всем видит загадки, странности, таинственные намеки там, где непредубежденный человек не найдет ничего, кроме самых простых фактов, вполне естественных при данном положении вещей».

Путем таких предположений можно доказать все, что угодно. Это, в сущности, тот же метод беспорядочного пользования источником, который довольно метко высмеян в недавно переведенной остроумной книжке Переса «Почему Наполеона никогда не существовало, Или великая ошибка — источник бесконечного числа ошибок, которые следует отметить в истории XIX века».[61]

Кн. Барятинский остроумен в измышлениях и чрезвычайно догадлив при раскрытии тайн, но когда он встречается с простым каким-нибудь фактом, стоящим в противоречии с его идеей, он попросту с удивительной категоричностью отметает его. Можно привести один довольно яркий пример.

Не без оригинальности автор придумал способ проверить показаниями современных врачей показания врачей Александра I. Он разослал анкетный лист с изложением фактов, обнаруженных при вскрытии тела Александра I, и попросил экспертизу определить, от какой болезни последовала смерть. Хотя врачи и заключили, что на основании протокола ничего нельзя сказать определенного, тем не менее они указали на «возможность смерти от сифилиса». Для автора этого достаточно: ясно, что «в Таганроге было вскрыто тело не Александра». Почему? Потому что эта болезнь совершенно «не соответствует всему тому, что о нем (Александре) известно». Но другой может прийти и к выводу противоположному.

В таком духе и идет все изложение.

Надо сказать, что автор далеко не исчерпал всех возможностей. Фантазия могла бы работать и дальше. У старца Феодора Кузьмича найдены «рукописные остатки». Любители расшифровывать тайны нашли уже несколько ключей к разгадке цифровой кабалистики записок. Один из них восстановил «тайну» в таком виде: «Се Зевес Е.И.В. Николай Павлович, бессовести сославший Александра, от чего аз нынче так страдающи брату вероломну вопию. Да воссия моя держава». Не знаю, почему кн. Барятинский не обратил должного внимания на приведенное толкование: ведь это новая страница для уголовно-исторического романа.