Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

В пору недолгого правления Андропова если он и позволял себе «высунуться», то это были некоторые кадровые перемещения, сделанные по его инициативе и, быть может, та самая поездка в Канаду.

Зато с появлением на посту генсека К. У. Черненко Михаил Сергеевич явно осмелел. Во-первых, он к тому времени уже набрал приличный аппаратный вес, обзавелся серьезными союзниками. Во-вторых, новый руководитель по всем показателям сильно уступал Андропову, да и не жилец он был.

Горбачев еще в 1984 году сделал ряд сильных ходов. Я уже упоминал о том, как в декабре он возглавил делегацию Верховного Совета СССР, которая побывала с государственным визитом в Великобритании. В состав делегации помимо других депутатов был включен А. Н. Яковлев.

Много позже всякие не очень умные «конспирологи» станут говорить, что именно тогда Запад решил сделать ставку на молодого и энергичного лидера, а затем предпринял все, чтобы тот пришел на смену Черненко. Правдой в этих рассуждениях является только то, что западные страны действительно с интересом приглядывались к Горбачеву, особенно после его поездки в Канаду и тех оценок, которые ему дал П. Э. Трюдо. И еще верно, что в ходе британского визита «проницательная тигрица» (так Александр Николаевич назвал Маргарет Тэтчер) сказала: с этим человеком можно иметь дело.

А разве она могла сказать иначе после всех тех встреч — формальных и неформальных, — когда светские беседы перемежались с острыми диалогами по самым актуальным, самым болезненным проблемам мировой политики? Говорили о войне в Афганистане, об опасности ядерного противостояния, о «железном занавесе», об американских крылатых ракетах, размещенных поблизости от границ СССР, о сотрудничестве в области культуры, о преследовании диссидентов…

И всегда — это особо отметил Яковлев, когда писал свои мемуары, — глава советской делегации вел себя безупречно:

Ни разу не впал в раздражение, вежливо улыбался, спокойно отстаивал свои позиции. Переговоры продолжали носить зондажный характер до тех пор, пока на одном из заседаний в узком составе (я присутствовал на нем) Михаил Сергеевич не вытащил из своей папки карту Генштаба со всеми грифами секретности, свидетельствующими о том, что карта подлинная. На ней были изображены направления ракетных ударов по Великобритании, показано, откуда могут быть эти удары, и все остальное.

Тэтчер смотрела то на карту, то на Горбачева. По-моему, она не могла понять, разыгрывают ее или говорят всерьез. Пауза явно затягивалась. Премьерша рассматривала английские города, к которым подошли стрелы, но пока еще не ракеты. Затянувшуюся паузу прервал Горбачев:

— Госпожа премьер-министр, со всем этим надо кончать, и как можно скорее.

— Да, — ответила несколько растерянная Тэтчер[148].

Разумеется, эта секретная карта не являлась «домашней заготовкой» лично Михаила Сергеевича, такие вещи в то время делались только по согласованию с генеральным секретарем, министром обороны, председателем КГБ. Но, видимо, это и был тот ключевой момент в переговорах, после которого «железная леди» молвила: «Безусловно, это человек, с которым можно иметь дело. Он очень понравился мне — и, хотя можно не сомневаться в его полной преданности советскому строю, он все же готов слушать, вести настоящий диалог и думать собственным умом»[149].

Мир действительно устал к тому времени от пребывания в бесконечном страхе перед угрозой взаимного ядерного уничтожения. Кто-то должен был сделать первый шаг на пути к разрядке, и такой шаг сделал советский гость. Кстати, тем самым набрав еще одну солидную порцию очков в свою пользу в глазах других мировых лидеров.

Поездка с Горбачевым в Лондон, участие Яковлева в подготовке материалов идеологического совещания, его роль в тайных переговорах с Громыко — все это шло в актив будущему «архитектору перестройки».

Надо было только набраться терпения и дождаться своего часа.

«Его час» наступил летом 1985 года. Александр Николаевич Яковлев утвержден заведующим Отделом пропаганды ЦК КПСС. Спустя двенадцать лет он «со щитом» вернулся в тот самый десятый подъезд, откуда так бесславно был выдворен недоброжелателями.

Из дневниковых записей А. Черняева: