Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

Поскольку и Яковлев, и Горбачев тогда находились в заграничных поездках, посоветоваться было не с кем. Пришлось принимать решение самому. Мне позвонил главред «Московских новостей» Егор Яковлев, наши редакции находились рядом на Пушкинской площади: «Ты как? Будешь реагировать?» Я говорю: «Буду». Так что мы выстрелили дуплетом.

И потом ситуация довольно долго оставалась неопределенной. Горбачев и Яковлев почти месяц выжидали или, правильнее сказать, копили силы для ответного удара, а нас, тех, кто осмелился возразить Нине Андреевой, поочередно подвергали обструкции: «Вы поставили себя вне партии». Нам запретили переводить эту публикацию на иностранные языки, а, напомню, журнал «Новое время» тогда издавался огромными тиражами в разных странах, например, в ГДР мы печатали 60 тысяч экземпляров.

Скоро стало ясно, что без вмешательства Михаила Сергеевича не обойтись.

Когда Яковлев вернулся из Монголии, я ему позвонил. Он был в том телефонном разговоре очень осторожен. Избегал каких-то оценок. Видимо, понимал, что у этого разговора кроме нас может быть много других слушателей. Я ему: «Вот мы выступили против „Советской России“, редколлегия меня поддержала, это наше общее мнение. На публикацию поступают хорошие отклики». Он: «Ну, напечатали вы свою статью, и ладно, и хорошо».

Уже потом мы узнали, какая вокруг этого эпизода развернулась нешуточная борьба наверху, в руководстве партии. Тогда информационное пространство почти целиком было занято сторонниками Нины Андреевой, мы оказались в меньшинстве[230].

Тем временем на местах, в партийных организациях, шли бурные обсуждения статьи. К примеру, в Ленинском райкоме партии города на Неве аппаратчики сумели организовать дело таким образом, что даже выступившая школьница горячо поддержала «принципы» Нины Андреевой. Еще одно обсуждение состоялось в политклубе при Выборгском райкоме партии Ленинграда. Там в дискуссии приняли участие муж Андреевой доктор наук Клушин и партгрупорг кафедры, возглавляемой Клушиным, причем последний посмел выступить против «Советской России», за что участники обсуждения его нещадно раскритиковали. Бедный партгрупорг так расстроился, что решил увольняться из института — лучше уйти по собственному желанию, а не с «волчьим билетом». Секретарь парткома Технологического института был в смятении: чью сторону занять? Его студенты обратились в партком с коллективным письмом, называя статью Андреевой «черносотенной» и требуя поместить опровержение в институтской многотиражке. Но секретарь помнил, что «Советская Россия» — орган ЦК, а потому держал паузу.

Собственный корреспондент «Правды» в Ленинграде Н. Волынский, рассказывая об этом, привел и другие факты недовольства статьей. Так, местная неформальная группа «Человек» публично заявила о том, что намерена возбудить уголовное дело против «Советской России» за клевету на партию и перестройку. Словом, страсти разгорелись нешуточные.

Некоторые партийные руководители на местах восприняли выступление газеты как директивное, устроили его обсуждение в своих организациях.

И в соцстранах тоже внимательно следили за тем, как обернется дело. Лидер ГДР Эрих Хонеккер распорядился перепечатать статью в газете «Нойес Дойчланд» — местном аналоге «Правды».

Помощник Яковлева Николай Алексеевич Косолапов, вспоминая те дни, говорил, что его шеф возмутился более всего даже не содержанием статьи, а той технологией, которая была применена публикаторами. Он горячо доказывал мне: