Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»

В субботу (еще до звонков по разным столицам) сидели мы у Горбачева с Яковлевым. Он вдруг стал прямо при нас подписывать распоряжение о советниках президента. Яковлев ему говорит: «Хоть бы старшим назвали меня». Я подсуетился, предложил назвать Яковлева «представителем президента по особым поручениям».

— Что это за должность? При ком представитель? — возразил Горбачев.

— Но нельзя же Александра Николаевича спускать до уровня Ожерельева…

— Да брось ты, Толя, важно, что мы остаемся вместе. Вот главное.

— Но это главное знаете вы, может, я, еще кто-то. А в обществе судят по должности.

Моя настойчивость не сработала. Он не хочет отождествлять себя с Яковлевым официально, знает, что Политбюро будет нудить, а Верховный Совет — Горбачев в этом уверен — не пропустит.

Потом стали подбирать других, просто советников. Горбачев назвал (помимо Загладина и Ахромеева) Медведева, Осипьяна, Абалкина, Аганбегяна. Стали искать среди писателей. Горбачев говорит: «Я бы Бакланова взял, но он, говорят, на днях из партии вышел». Я предложил Шатрова. Поговорили о нем. Горбачев его вписал. Предложил я еще Дедкова из «Коммуниста», тоже вписал. Прошли еще в советники Мартынов, Ядов, Журкин — директора академических институтов. Кстати, еще, кажется, Велихов. А Брутенца, которого он давно обещал мне взять, не включил. Медведев еще неделю назад подставил Карэну ножку.

8 марта 1991 г.

А. Н. Яковлев звонил «в ужасе»: мол, ничего такого у нас не было с 1937 г.! Нет, это другое. Совсем не это. Скорее, свидетельство такой поляризации, которая может вернуть нас в 1918 г.

Сам он (Яковлев) — в замазке. М. С. так и не представил его в Совет Безопасности… под предлогом, что его все равно завалят. Хотя, скорее всего, не завалили бы. Он просто не хочет публично «мазаться» об Яковлева — «реформиста, ревизиониста, отрезавшего от СССР Прибалтику и марксистско-ленинскую идеологию, отдавшего прессу в руки контрреволюционеров». Хотя лично он своего «Сашка», наверно, любит и полагает непорядочным «отвернуться» от него совсем: все-таки вместе начинали!

Яковлев вчера мне рассказал: «Спрашиваю, — говорит, — у Эдуарда Амвросиевича, зачем он так круто „обозначился“ на съезде, ушел?» Шеварднадзе ответил: «С некоторых пор я почувствовал неискренность (у М. С.)». Пожалуй, имеет место. Ловкачество в нем было изначально, оно — в самой его натуре, компромиссной. Яковлев стонет: «Уходить надо… Помнишь, — говорит, — он с нами подбирал советников в состав группы при президенте, которую я (Яковлев) должен был возглавить? На том и кончилось. Вот уже третью неделю об этом ничего не слышно».

14 марта 1991 г.

[…]

Помощникам и советникам (которых М. С. приравнял к помощникам по зарплате) дал каждому по четыре-шесть консультантов, а членам Совета Безопасности — по восемь плюс двух секретарш. Яковлева лишил и помощника, и секретарши. Еще один щипок. Еще одна обида! Создается впечатление, что М. С. подталкивает его к уходу «по собственному желанию».

В общем, нелепое и довольно бестактное собрание, где Горбачев присягнул нам, что не повернет назад, но велел служить только ему. А если кто будет действовать «не в тон», пусть уходит. Если же сам заметит, что кто-то действует не так, попросит уйти[339].