Александр II

Между тем, заручившись союзническими отношениями с Россией, Германия в 1875 году собиралась вновь объявить войну Франции, обвиняя ее в вынашивании идей реваншизма. В действительности, Бисмарк считал, что Франция слишком быстро оправилась от поражения и нужно окончательно поставить ее на колени, прежде чем она начнет представлять угрозу для своих соседей. Тон германской прессы становился все более и более воинственным. Встревоженный президент Мак-Магон обратился к Александру за поддержкой. Все попытки Горчакова призвать немцев к сдержанности потерпели неудачу. Тогда царь сам решил отправиться в Берлин, чтобы охладить германский пыл. Разумеется, его сопровождала Екатерина.

Царь приехал в немецкую столицу вместе с Горчаковым и остановился в особняке российского посольства, тогда как Екатерина поселилась в соседней гостинице. Сразу же принятый своим дядей Вильгельмом I, Александр без околичностей заявил, что не допустит нападения Германии на Францию. Старый кайзер заверил его, что у него и в мыслях такого не было, но при этом обрушился с грубыми нападками на французское правительство. В унисон ему вторил Бисмарк. После завершения переговоров Горчаков отправил в Париж депешу, в которой говорилось, что благодаря его суверену мир гарантирован. Эта декларация вызвала сильное раздражение Бисмарка, который обвинил своего российского коллегу в стремлении играть роль главного арбитра в Европе. Он со злой иронией предложил Горчакову отчеканить пятифранковые монеты со своим профилем в обрамлении надписи «Горчаков защищает Францию». И добавил: Горчакову не следует тешить свое личное тщеславие в ущерб германским интересам. «Я добрый друг моих друзей и непримиримый враг моих врагов» – жестко заявил он. Между двумя странами возник дипломатический холодок. Тем временем герцог Деказе, министр иностранных дел правительства Мак-Магона, пишет виконту Гонто-Бирону, послу Франции в Берлине: «Мы избежали страшной опасности. Перед нами собирались поставить ультиматум: разоружение или вторжение. Нам была нужна внешняя поддержка. Могли ли мы на нее рассчитывать? Старая Европа, наконец, пробудилась».

Чрезвычайно довольный этим политическим успехом, Александр вернулся в Россию и обосновался с Екатериной в Царском Селе. Несколько отдалившись от Германии и вновь сблизившись с Францией, он принялся искать новых союзников и однажды попытался установить более тесные отношения с Соединенными Штатами. После неудавшегося покушения Каракозова Вашингтон направил в Санкт-Петербург специальную делегацию во главе с заместителем секретаря по делам военно-морского флота Д. Фокса с поручением принести царю поздравления. Тепло принятые в качестве посланцев братского народа, также недавно отменившего рабство, американцы выслушали множество красивых речей и отвечали с таким же вдохновением. Но Александр понимал, что все эти взаимные комплименты не более чем формальность. Соединенные Штаты, занятые проблемами своего огромного молодого государства, не имели ни малейшего намерения вмешиваться в европейские дела. Единственным осязаемым результатом этих контактов явилась продажа американцам в 1867 году далекой и девственной Аляски, с которой в Санкт-Петербурге не знали что делать, за смехотворную сумму 7 миллионов долларов.