Александр II

А ей вспомнилась юность, родное село в горной Болгарии, отец и мать, подруги, с кем ходила с кувшином к роднику и полола огороды, срезала виноград и молола зерно на ручной мельничке.

Наконец графиня заговорила:

– Много-много лет назад, вот уже полвека, привёз меня ваш дед в Санкт-Петербург, но я помню родную землю, горы, сады… Мой многострадальный народ… Если бы не граф Пётр Васильевич, лихой штабс-капитан, что было бы со мной? Болгария, мой край отчий! Русские солдаты приходили нам на помощь не единожды. И ныне будет священная кампания. Потому, благословляя вас, радуюсь: на правое дело идёте. Ведь и в вас течёт частица болгарской крови. Там, в Болгарии, живут ваши братья и сёстры. – Она поерошила им волосы. – Ну, ступайте с Богом, не следует вам видеть, как плачет старая графиня Росица.

Откинув полог, Стоян вышел под тёплое майское солнце. День только начинался, а лагерь болгарского ополчения оживал. Царила праздничная суета. Из Ясс прибыл главнокомандующий со штабом, ожидалось освящение Самарского знамени, вручаемого ополчению городом Самарой. Знамя привезли самарский голова и общественные деятели волжского города.

У белых, ровных рядов палаток в ожидании сигнала толпились дружинники в чёрных куртках с алыми погонами: на каракулевых зеленоверхих шапках нашиты кресты, обуты в высокие яловые сапоги, через плечо серые шинельные скатки. Каждый день вливаются в дружины всё новые и новые добровольцы. Разные по годам, но почти все одной судьбы. Кто-то, участвуя в восстании против турок, нашёл приют в России, иные перешли границу и влились в черногорскую и сербскую армии. Трудными дорогами добирались они к месту формирования ополчения, и всех их объединяло неуёмное желание скорее принять участие в освобождении своей родины.

На зелёном лугу болгарские священники в полном облачении. Солнечно, и только в стороне синевшей Карпатской гряды клубились кучевые облака. Они лениво сползали в предгорные долины. А над Балканскими горами небо ясное. Там родина бабки Стояна Росицы, и поручик Узунов вдруг почувствовал, что на Балканах частица и его родины…

Тихо и тепло на плоештинском лугу. В цвету сады, яркая зелень, и оттого луг, где расположилось ополчение, нарядный и весёлый.

Из просторной палатки вышел главнокомандующий великий князь Николай Николаевич со штабом, с ним генерал Столетов и другие офицеры. Подошёл начальник штаба ополчения подполковник Рынкевич в болгарской форме и с ним самарские гости.

Запели трубы, понеслись слова команды «в ружьё!», и пять дружин, выстроившись в каре, замерли. У стола, покрытого белой льняной скатертью, остановились главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, начальник штаба генерал Непокойчицкий, генерал Столетов и подполковник Рынкевич.

– На колени! – прозвучал голос Столетова.

К аналою подошли священники, отслужили молебен и, вскрыв ящик, освятили знамя. Развернув полотнище, священники показали дружинникам трёхцветное знамя Болгарии – малиновое, белое, светло-синее. Все увидели золотой по чёрному фону на белой полосе широкий прямоугольный крест, а в его центре образ Иверской Божьей Матери. Повернули полотнище другой стороной. На ней такой же крест и образы славянских первоучителей Кирилла и Мефодия[32].

Настала минута прикрепления полотнища к древку. Первый гвоздь забили главнокомандующий и Непокойчицкий, затем выбранные дружинники. Крестясь, они подходили к древку, целовали его и только после этого ударяли по серебряной шляпке гвоздя.

Торжественно застыли ряды дружин. Вот к древку приблизился войник в национальном костюме. Был он стар, но держался бодро. Его грудь украшали награды, а за широким поясом устрашающе торчали турецкие пистолеты и отделанный золотом ятаган[33].

Это был знаменитый болгарский воевода Цеко Петков, снискавший уважение боевыми подвигами в Балканских горах, где его отряд многие годы наводил ужас на турок.

Столетов протянул Петкову молоток:

– Герою Болгарии!

У старого войника навернулись слёзы.

– Всю свою жизнь я ждал этого часа, вот оно, рождение болгарского воинства! – Повернулся к дружинникам, вытер глаза. Голос его зазвучал по-молодому: – Да поможет Бог пройти этому святому знамени из конца в конец несчастную землю болгарскую! Да осушит его шёлк скорбные очи наших матерей, жён и дочерей! Да бежит в страхе всё нечистое, злое перед ним, а вслед за ним придут мир и благоденствие!

Подняли древко с серебряным, золочёным копьём. Священник прочитал шитое вязью на ленте: «Город Самара – болгарскому народу в 1877 году… Да воскреснет Бог, и расточатся врази его».

Зашелестело знамя, и радостные крики «ура!» огласили луг. Когда всё стихло, великий князь повернулся к Столетову:

– Ваше мнение, генерал, по использованию ополчения? Как силу вспомогательную или боевую?

– Считаю, ваше высочество: болгарские дружины не только способны занять достойное место в рядах действующей Дунайской армии, но и почитаю для себя за честь вместе с русскими солдатами освобождать свою отчизну…