Александр II. Весна России

Но удача в очередной раз оказалась на стороне Александра II. По чисто техническим причинам, о чем впоследствии напишет Милютин, порядок прохода поездов был изменен. Протокол движения императорского кортежа предполагал, что в первом составе должна была ехать свита императора, а он сам — во втором составе. Тем не менее в этот ноябрьский день некое происшествие помешало составу, перевозящему свиту, отправиться вовремя, и первым вышел поезд с императором, который был преисполнен нетерпения. Будучи прекрасно осведомлена о штатном движении поездов, Софья Перовская, которая должна была подать сигнал о необходимости приведения взрывного устройства в действие, со спокойным сердцем пропустила первый состав и только полчаса спустя, завидев второй приближающийся поезд, подняла руку, став очевидцем того, как поезд в результате подрыва двух вагонов сошел с рельсов, и внутренне возрадовалась: тирану пришел конец!

Однако ее постигло скорое разочарование. Взрыв даже не привел к жертвам, пострадал только багаж. Император был спасен благодаря собственному нетерпению. Действительно, узнав о необходимости ждать устранения неполадки, вызвавшей неисправность другого поезда, и будучи раздражен этой непредвиденной задержкой, Александр отдал приказ о досрочном отправлении.

Еще один раз Александр II возблагодарил Бога. Однако у него были все основания для того, чтобы задаться вопросом об эффективности принятых на тот момент мер безопасности. В самом деле — вагон, на который была проведена атака и который сошел с рельсов, был четвертым по счету, и именно в нем должен был ехать император, хотя из предосторожности он никогда не называл номер вагона, т. е. эта информация держалась в секрете. Покушение доказывало неэффективность мер секретности, принятых для обеспечения безопасности императора: заговорщикам были в мельчайших подробностях известны планы перемещения императора. Следовательно, у террористов были свои люди в самом сердце полицейского ведомства.

Точность сведений, имевшихся в распоряжении террористов, очевидным образом подчеркивала слабую информированность жандармского управления: последовательная подготовка трех покушений на железной дороге доказывала это как нельзя лучше. Человек, задержанный с динамитом в Одессе, оказался Гольденбергом — тем самым, который незадолго до этого изъявлял желание участвовать в покушении Соловьева. Он получил задание забрать взрывчатку, которая оставалась после несостоявшегося покушения в Одессе, но попал в руки жандармов. Он мог бы выдать конкретные сведения о планах террористов. Конечно, он сделал это в момент задержания, когда они уже утратили актуальность, но вместе с тем он не сообщил ничего такого, что действительно могло бы быть использовано для уничтожения организации, к которой он принадлежал.

Александру II стало также известно, что нигилисты находили поддержку во Франции. Гартман, вместе в Софьей Перовской принимавший участие в подготовке покушения в Александровске, после срыва покушения направился прямиком во французскую столицу. Горчаков, узнав об этом, потребовал у французского правительства экстрадировать этого человека и выдать России. Ответом стала развернувшаяся во французской прессе кампания, в которой приняли участие крупные фигуры из числа российских эмигрантов — Плеханов, Лавров, оказавшиеся на стороне Виктора Гюго и вместе с ним выступившие против «имперского террора». Более того, французская полиция была осведомлена о действиях близких к Лаврову эмигрантов, которые занимались изготовлением взрывчатых веществ в одном из домов, расположенных на улице Шату. Однако российский министр иностранных дел был вынужден констатировать, что Франция ответила отказом на его требование. Симпатии французов были на стороне нигилистов. В архивах российского политического сыска (Третьего отделения) содержится один крайне занятный документ, подписанный Татариновым — российским дипломатом, находившимся тогда в Париже, — и описывающий конкретные формы, в которых нигилистам во Франции была предоставлена помощь. Автор записки писал следующее:

«Мы получили предупреждения о том разрушительном влиянии, которое оказывает на всю Европу и на нас в особенности тот неугасающий очаг радикализма, который сложился во Франции.

Эти предупреждения исходили со стороны нигилизма, который с удвоенной дерзостью и активностью приступил к делу укрепления республиканского порядка во Франции […]

Достаточно внимательно почитать наиболее авторитетные французские газеты, чтобы не осталось никаких сомнений в наличии сговора между поджигателями этих настроений и махинациями нигилистов в России, социалистов в Германии и анархистов всех мастей в Италии, Испании и прочих местах».

Дипломат заканчивал выводом о том, что России необходимо блокироваться с бисмарковской Германией: «Вызывать раздражение Германии и провоцировать ее бесплодным любезничанием с Францией Гамбетта и Флоке было бы преступлением против России, династии и здравого смысла».