Александр III - богатырь на русском троне

Без лишних слов и огласки цесаревич организовал приезд в Россию сестры Марии, супруги английского принца Альфреда Эдинбургского. Она проводила с матерью много времени, читала ей Евангелие и жития святых. Сыновья постоянно навещали мать, стараясь развлечь ее забавными историями, порадовать маленькими сюрпризами. Но наследник старался, чтобы его заботы о матери не рассматривались обществом как вызов отцу. Несмотря на нравственное падение императора, цесаревич продолжал любить своего Па.

Пришла весна, наступила Пасха. Мария Александровна уже не выходила, но радовалась, что пережила зиму, строила планы на будущее. Она по очереди приглашала к себе своих близких, всем дарила подарки, не забывая ничего, что могло бы их порадовать. Царь приходил ежедневно, но на очень короткое время. Он готовился к переезду с новой семьей на летнее жительство в Царское Село. Все единодушно осуждали его за это, но императрица утверждала, что сама умоляла его уехать в Царское, ведь это так полезно для его здоровья. «Хорошо известный русский врач… говорил своим друзьям, что он, посторонний человек, был возмущен пренебрежением к императрице во время ее болезни. Придворные дамы, кроме двух статс-дам, глубоко преданных своей госпоже, покинули ее, и весь придворный мир, зная, что того требует сам император, заискивал перед Долгорукой».

Мария Александровна часто выражала желание умереть в одиночестве, чтобы не заставлять страдать близких. «Не люблю этих пикников возле смертного одра», — говорила она. Ее желание сбылось. С ней не было никого в ее смертный час: 22 мая 1880 года она скончалась в полном одиночестве.

Свершилось; семья была погружена в горе; государь выражал приличествующие обстоятельствам чувства. Николай, старший сын наследника, тяжело переживал смерть бабушки и старался разобраться, что происходит с любимым дедушкой. «Эта дама нам родственница?» — спросил 11-летний мальчик свою мать, видя особенное отношение царя к Долгорукой и ее детям. Мария Федоровна сочинила какую-то историю про бедную вдову с детьми, которую император пожалел и решил на ней жениться. Но ребенок не поверил и сказал своему гувернеру: «Тут что-то не так, и мне нужно хорошенько поразмыслить, чтобы понять».

Цесаревич страдал особенно глубоко. Он предложил причислить усопшую к лику святых. «Если бы зашла речь о канонизации моей матери, я был бы счастлив, потому что знаю, что она была святая», — выразил он желание всех детей покойной императрицы.

Но Александр II не склонен был делать из законной жены святую: он вынашивал совсем другие планы.

Екатерина Долгорукая вовсе не безоговорочно являлась потомком тех самых Долгоруких, которые на протяжении веков вершили судьбы России. Многие утверждали, что ее происхождение восходит даже не к захудалой боковой ветви дома, а просто к семье княжеских однофамильцев[9]. Но император считал свою Катю чистопородной Рюриковной и гордился ее голубой кровью. Приближенные играли на этой чувствительной струнке, и горе тому, кто не проявлял к ней достаточного почтения. Когда цесаревна Мария Федоровна выразила свое недовольство общением ее детей и отпрысков Долгорукой, император резко поставил ее на место: «Попрошу не забывать, что вы лишь первая из моих подданных». Куда девалась его прежняя симпатия к невестке…

Петр Шувалов, где-то назвавший княжну «девчонкой», был назначен послом в Лондон; его придворная карьера закончилась.

Эта девчонка твердо знала, чего хотела. Посвятив жизнь императору, который был старше ее почти на 30 лет, она желала иметь гарантии своего будущего.

Ставший к старости особенно сентиментальным и несколько слезливым, Александр II много говорил о мечте оставить престол и поселиться с милой Катей и детьми где-нибудь на юге Франции; такие разговоры не встречали поддержки у любимой, которая, отдав ему молодость, родив четверых детей, ожидала получить дивиденды на вложенный капитал. Болезнь императрицы внушала ей надежду на близкие перемены: княжна знала, что император мечтает соединиться с ней узами законного брака. Впрочем, и со стороны Александра II разглагольствования об отречении были лишь кокетством. Он вынашивал мысль совсем о другом, и его действия скоро развеяли все иллюзии родных и общества, если они у них имелись.

Наверное, сам император пустил гулять старый слух о незаконном происхождении императрицы. Придворные лизоблюды, враги цесаревича и сторонники либеральных реформ, его подхватили. Они утверждали, что право Александра Александровича на трон вовсе не безусловно. По салонам ходил риторический вопрос: кто достоин занять трон — внук швейцарского берейтора или потомок древней династии Рюриковичей? Ведь если Мария Александровна — незаконнорожденная, то дети от нее тоже как бы не совсем законны… Кто же является единственным легитимным наследником российского императорского престола? Конечно же, великий князь Георгий Александрович, сын Рюриковны Долгорукой.