Александр III и двенадцатый век

Бекет, тем временем, ответил на обращение своих епископов столь хладнокровно, насколько представлялось возможным, но продолжал считать короля непокорным. Действительно, в сентябре 1166 года Генрих приказал монахам Понтиньи отказать Бекету в приюте под угрозой изгнания всех цистерцианских монахов из его владений. Александр призвал монахов не позволять страху овладевать ими, но архиепископ решил не раздражать своих хозяев и под защитой Людовика VII оставил Понтиньи, чтобы провести оставшиеся четыре года своего изгнания в келье бенедиктинского аббатства Сен-Коломб в Сансе.

Очевидно, что Папа не остался равнодушным наблюдателем данных происшествий и жалоб, которые он получил. Он также осознавал трудности столь деликатной ситуации. 7 мая 1167 года он ограничил власть легатов и приказал им не ехать в Англию, пока не произойдет полное примирение между Генрихом и Бекетом. Это, в сущности, не давало им возможности исполнять судейские обязанности. Из-за германского вторжения в Италию и кампаний Генриха, только в ноябре 1167 года во Франции состоялись переговоры с королем, Бекетом и некоторыми из английских епископов. Однако вскоре стало ясно, что ни одна сторона не желает идти на уступки. Поскольку легаты более не были уполномочены разбирать данное дело, а обращение короля казалось весьма пугающим, они уехали, не завершив свою миссию, и доложили о поездке Курии. Легаты, однако, привезли с собой повторное обращение английских епископов, рассмотрение которого упомянутая миссия временно приостановила. Обновленное обращение было представлено Фолиотом от имени других священников как протест против несправедливых действий архиепископа.

Таким образом, до конца 1167 года и начала 1168 года Александр и Курия были отягощены проблемами. Папа теперь осознавал, что уступки одной стороне лишь приводили к большим трудностям в переговорах с другой. Более того, сейчас он переживал неудачу своих собственных посреднических усилий, разделение в Курии и ухудшение отношений с обеих сторон в споре. Кроме того, император двинулся с войсками на юг, и временное перемирие, заключенное между Генрихом и Людовиком, почти истекло. Посланники продолжали прибывать в Курию, при этом послы английского короля, как обычно, хорошо были снабжены золотом и, очевидно, все еще могли оказывать влияние на некоторых из кардиналов. Один или два из них, видимо, настаивали на переводе Бекета во французскую епархию или, по крайней мере, на дальнейшем временном отстранении его от власти.

Папа не пошел на такие меры. Но он был настроен сохранить саму возможность переговоров. В апреле 1168 года он наконец ответил Фолиоту и другим английским епископам, порицая их, хотя и не сурово, за небрежность, но не за неповиновение, и освобождая их от выполнения апелляции прошлого ноября, поскольку они более не проявляли желания спешить в этом деле. В том же месяце он адресовал письмо Генриху, снова настаивая на урегулировании разногласия и представляя подателей письма: епископа из Белли и Базилия, картезианского приора.

Более важный шаг последовал в мае 1168 года, когда Папа отослал два письма, что породило временную заминку в ожидании дальнейшего обращения. Одно письмо, обещавшее освобождение от осуждения Бекета при условии примирения, было адресовано королю. Очевидно, выдвижение требования данной уступки было подчеркнуто в аудиенции, которую втайне Папа дал английским посланникам. Второе письмо было направлено Бекету, информируя архиепископа о том, что его власть была приостановлена до начала следующего Великого поста (1169 г.), пока не совершится примирение. Поэтому Папа ограничил определенным сроком прекращение власти архиепископа.

Сразу же возникли протесты. Не только архиепископ, но и французское духовенство и даже король с королевой написали Папе. Тем не менее, хотя Александр упорствовал, отказываясь сместить Бекета, он не изменил срок временного отстранения его от власти. В это же время (9 октября 1168 года) он отправил письма королю Франции и Бекету, в которых попытался объяснить причины, которыми он руководствовался в политике по отношению к королю. Письмо архиепископу прекрасно иллюстрировало точку зрения Папы: