Александр Иванович Гучков рассказывает

За несколько дней до переворота (то есть выступления Корнилова. — Ред.)  я поехал на фронт, переворот меня застал около Риги. Оставался за меня Путилов. Приехал какой-то полковник от Корнилова, ему были вручены некоторые средства, и он их повез туда. Характерна неудача Корнилова. Я тоже убежден, что военное командование в согласии и союзе с правительством еще имело шансы захватить власть, а как только между ними образовался антагонизм, так [все] и рухнуло. Ведь Корнилов имел поддержку, а как только увидал, что поддержка изменила, он смалодушничал.

Базили: Если бы Корнилов тогда не смалодушничал, если бы он пошел и дошел, что произошло бы?

Гучков: Трудно сказать, я не уверен. Они просто остановились, один по малодушию низкого калибра, другой по некоторой нерешительности — выполню ли я эту задачу... Вдруг провал, гражданская война — и в то время, как фронт у нас. Не воспользовались бы немцы... У Корнилова были не личные соображения.

Базили: Вы помните что-либо по вопросу о выезде за границу Николая II?

Гучков: Это было совершенно без меня. Я мало был в Петербурге. Когда я возвращался, меня осведомляли.

Базили: Милюков и Керенский...

Гучков: Я помню одно — мысль о том, что надо принять очень тщательные меры для того, чтобы обеспечить безопасность царской семьи, — это нас очень занимало. Я считал, что [если предпринять] сколько-нибудь открытый их вывоз, то могут узнать какие-то воинские части, может быть попытка захвата их, это было столь грозно, что заставляло нас очень задуматься, потому что окружить царскую семью такой воинской частью, которая дала бы отпор таким попыткам, — мы не были уверены, в состоянии ли мы будем найти таких, и выезд мог быть только при условии тайны. Надо было симулировать как бы бегство царской семьи. Можно было бы организовать технически...

Базили: Следующий раз вернемся к коренному вопросу.

Назад

К оглавлению

Дальше

¹⁾

Оболенский Алексей Дмитриевич (1855—1933) — член Государственного совета (группа центра), сенатор. В 1905—1906 гг. обер-прокурор Св. Синода. Один из ближайших сотрудников С. Ю. Витте при разработке октябрьских актов 1905 года.

²⁾

Хрусталев-Носарь (Переяславский) Г. С. (1877—1918) — помощник присяжного поверенного, из крестьян, член Союза Освобождения, адвокат Союза печатников. В 1905 г. председатель Петербургского Совета рабочих депутатов. Арестован и в 1906 г. сослан в Сибирь, откуда бежал за границу. Вернулся в 1917 г. в родной Переяславль. Оборонец, антибольшевик. Расстрелян большевиками.

³⁾

Кузьмин-Караваев В. Д. (1859—1927) — генерал-майор, гласный Тверского земства, активный участник съездов земских и городских деятелей, член I и II Дум от Тверской губернии. До 1915 г. профессор Военно-юридической академии. В эмиграции принимал участие в различных общественных начинаниях, в частности в Русской академической группе и в Институте русского права («Некролог», Возрождение, 18. II. 1927).

⁴⁾

Ксюнин Алексей Иванович (1880—1938) — журналист. Начинал журналистом-криминалистом в «Петербургском листке», «Новом времени», «Вечернем времени». Вместе с Гучковым входил в совет Товарищества «Новое, время», на протяжении многих десятилетий поддерживал с ним дружеские отношения, участвовал во многих его начинаниях. В 1918 г. эмигрировал в Белград, в 1919 г. — в ОСВАГе у Деникина. В Белграде входил в Монархический совет. В 30-е годы собирал для Гучкова информацию об СССР. Узнав о предательстве генерала Скоблина, застрелился. По словам Н. Н. Берберовой, Ксюнин был вместе с Гучковым в начале 20-х годов исключен («радиирован») из масонства, членом которого состоял еще в России (Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны. Нью-Йорк. 1986, с. 134).

⁵⁾

Хомяков Н. А. (1850—1925) — октябрист, в 1886—1896 гг. — уездный предводитель дворянства в Смоленской губернии. В 1896—1902 гг. — директор Департамента земледелия в Министерстве земледелия и государственных имуществ. Депутат II, III и IV Дум от Смоленской губернии. Председатель III Думы до 6 марта 1910 года.

⁶⁾

Берберова пишет, что М. С. Маргулиес в своем докладе, прочитанном в Париже в 1925 г. (хранится в Парижском архиве русского масонства, 1922—1971), упоминает петербургскую «Военную ложу», в которую входили Гучков, генерал В. И. Гурко, Половцов и еще человек десять высоких чинов (см.: Берберова Н. указ. соч., с. 25; Свитков Н. Военная ложа. — Владимирский вестник (Сан-Паулу), 1953, №23, 18/31.V.,c. 5-8).

⁷⁾