Александр Кравцов. Жизнь театрального патриарха

«Мама уехала в Швейцарию, поступила в Бернский университет. Она познакомилась с русскими эмигрантами, проживавшими в основном в Берне, Женеве, Цюрихе. Посещала она и семью Ленина. У Ульяновых ей предлагали вкусный кофе. "А кто его варил, Надежда Константиновна?" – спрашивал я. "Что ты, она была ворчунья и ещё более бестолковая кухарка, чем я. Владимир Ильич всегда варил кофе сам. Он знал какой-то хитрый рецепт. Хозяйством же занималась мать Крупской, которая запомнилась очень приятной, доброй, много курящей женщиной". Вернувшись в Россию, мама подала прошение на "высочайшее имя", чтобы получить разрешение защитить диплом уже в России. Разрешение всемилостивейше было дано, она блистательно защитилась в Харьковском университете, где в то время была серьёзная юридическая кафедра, и смогла работать присяжным поверенным».

Об этом же написано в новелле «Ночь над бездной» в вышеупомянутой книге:

«При случае она [Татьяна] устраивала себе праздники – поездки в Женеву. Там, в кафе "Ландольт", собиралось русское землячество в основном из политических эмигрантов. Большинство из них – марксисты, все – за рабочее дело. Что они при всём этом не могли поделить, ей было непонятно. Сначала одни обзывали других "твердокаменными", а другие тех – "мягкотелыми", затем и вовсе здороваться перестали. Но все были одинаково приветливы к студентке с детским лицом и энергичным замахом на мужскую профессию юриста…

Социалисты Ульяновы пригласили Таню посетить их более чем скромную квартирку… Владимир Ильич сам готовил кофе и с интересом толковал с ней об их общей профессии – юриспруденции, и ни разу – о марксизме и революции.

Елизавета Васильевна, его старенькая, постоянно курящая тёща, кормила гостью чем Бог послал и низким контральто вела ласковые материнские беседы. Надежда Константиновна Крупская просила в Бернской библиотеке "подобрать несколько названий для работы Ильича". Поговаривали, что Ульяновы скуповаты. Ей так не показалось…

Вообще говоря, в эмигрантской среде сплетни и злословие были в ходу. Она даже думала, что, быть может, идеи революции и притягивают к себе людей со склочными наклонностями».

Время шло, и тоска по родине росла:

«Синеглазый студент Петя Поздняков [фиктивный муж] с кротостью и терпением князя Мышкина наведывался в Швейцарию, расспрашивал Таню о житье-бытье, останавливался в гостинице, но целомудренно не приглашал туда названную жену. Она изображала цветущее благополучие, хотя репетиторствовала, давая уроки студентам-соотечественникам.