Александр Македонский

Но такая стратегия таила в себе серьезную опасность. Он оказывался между двух огней: между Дарием, проведшим массовую мобилизацию, и Мемноном, который добился значительного успеха в отвоевании анатолийского побережья и действия которого вселяли огромные надежды (которые, впрочем, оказались иллюзорными) в европейских греческих полисах. Несмотря на то особое значение, которое ряд античных авторов придает гибели Мемнона под Метиленом, на Лесбосе (летом 333 г. до н. э.), она не привела к резкому изменению ситуации. Пришедшие ему на смену Фарнабаз и Автофрадат не ослабили сопротивления. Их стратегия стала еще более наступательной: они захватили ряд островов, на которых восстановили персидское господство на тех принципах, которые были предложены в 386 г. до н. э. Артаксерксом II.[19]

Так что когда примерно в июле 333 г. до н. э. Александр отплывал из фригийского Гордиона, его положение еще нельзя было назвать надежным. Незадолго до сражения при Иссе чуть было не произошло объединение врагов: царь Спарты Агис III уже готов был идти на соединение с войсками Автофрадата и Фарнабаза на острове Сифнос. Победа под Иссом спасла Александра от грозившего ему поражения и позволила перенести свое внимание на финикийские города, особенно Тир, которые к этому времени стали его главной целью. Тем не менее в утверждении Р. Коэна, что «никогда победитель не был столь свободен в своих действиях, как Александр после битвы при Иссе», кроется серьезное противоречие. Как раз наоборот, именно тогда начался один из самых трудных этапов похода (осень 333 - весна 332 гг. до н. э.).

Ведь после поражения под Иссом тысячи персидских всадников двинулись на север под предводительством выдающихся полководцев. Отступая стройными рядами, они двинулись по Царскому пути и обосновались на территориях, де-факто остававшихся за пределами македонской власти, в частности, в Каппадокии и Пафлагонии. Здесь персидские военачальники провели вербовку в войска, и вскоре под их началом оказались значительные силы (конец 333 - начало 332 г. до н. э.). Чеканка в Синопе монет с именами Мифропаста, Оронтобата и Гидарна, несомненно, связана с деятельностью персов. Они стремились отвоевать всю Малую Азию выше Галиса.

Итак, в тот момент Дарий начал собирать новые войска в Месопотамии, Финикийский флот постоянно контролировал море. В Европе, хотя и в одиночку, Агис III вел подготовительную деятельность. Александр на несколько месяцев застрял под Тиром. Жители Тира были намерены сопротивляться так долго, как это возможно, чтобы предоставить Великому царю возможность завершить свою подготовительную деятельность. С другой стороны, Александр не мог снять осаду, так как это могло нарушить его план завоевания финикийского побережья, от которого серьезно зависел ход всей кампании. Так что положение было непростое и существовала опасность попасть в клещи.

В этой напряженной ситуации Александр назначил Антигона Одноглазого» сатрапа Великой Фригии, главнокомандующим всеми объединенными армиями Малой Азии. Выдающийся военачальник, Антигон при поддержке других сатрапов (Каласа, Неарха, Балакроса) сумел весной 332 г. до н. э. отразить персидские контрнаступления. Конечно, эти победы заметно улучшили положение Александра в тот самый момент, когда финикийские, кипрские и киликийские эскадры встали под его знамена. Падение Тира (летом 332 г. до н. э.) позволило ему теперь реализовать программу, намеченную еще на лето 333 г. до н. э.: уничтожить береговые базы ахеменидского флота. Но эту часть плана осуществить не удалось: оправившись от шокирующих вестей из Исса и будучи ослабленным, Фарнабаз продолжал действовать до осени 332 г. до н. э. Александр с трудом захватил укрепленный город Газа, защитой которого превосходно руководил его правитель Батис. Тем временем Дарий собирал и готовил новое войско.

3. Дарий и персы против Александра.

После всего вышесказанного можно ли объяснить разгром войска Ахеменидов невысоким уровнем профессионализма персидских военачальников? Однако многие современные историки возлагают вину на Дария, утверждая, что он трусил на поле боя и не был способен к дипломатическим переговорам. Это мнение идет от древнегреческих источников, питавшихся поразительным комплексом превосходства, и взявших за привычку употреблять в отношении Персии некоторые слова: «слабость», «роскошь», «сладострастие», «пьянство», «трусость». Греки находили во всем этом удобное объяснение победам. Неприятно, но нужно признать, что с течением времени европейская историография восприняла подобные взгляды, и в результате появился образ Александра - «солдата цивилизаций».