Александр Македонский

Таким образом, поведение Александра было далеко от «рыцарского», которое античные авторы наперебой восхваляют, начиная с войны против Дария. Просто изменились условия. Александра все больше беспокоила вызванная этими волнениями задержка задуманного Индийского похода. С другой стороны, он понимал, что жестокость войны и ненадежность положения победителей не могли серьезно не повлиять на моральный дух войска. Он уже не ведет классическую войну против объявленного официально неприятеля. Это уже война против разрозненных групп бунтовщиков, которых Квинт Курций симптоматично именует «разбойниками» (latrones). Впрочем, отбывая в Индию, Александр отдавал себе отчет в том, что покорение этих двух сатрапий все еще непрочно, поэтому подстраховался, захватив с собой заложников: «Чтобы избежать у себя в тылу любого восстания, способного помешать его планам, Александр вербует во всех провинциях 30 000 молодых людей, которые должны встать под его знамена. Они служат ему одновременно заложниками и воинами» (Квинт Курций. VIII, 5, 1).

Позже Александр применил те же методы в Индии, когда после сражения в сомкнутых боевых порядках против Пора он вновь столкнулся с внушительными очагами сопротивления. Кампания против маллийцев (326 г. до н. э.) была настоящей войной на уничтожение - до такой степени, что Арриан (VI, 14, 3) называет назначенного Александром сатрапа «сатрапом выживших маллийцев». Согласно Диодору (XVII, 104, 6-7), то же самое произошло в Гедросии.

IV. Недовольство и противостояние македонских солдат (330-324 гг. до н. э.)

Сложность положения, в котором оказался в тот период Александр, усугублялась противостоянием, которое существовало на протяжении похода и в самой македонской армии. Поведение воинов после персепольского мешка (весной 330 г. до н. э.), выражавших желание вернуться в Македонию, стало первым свидетельством этому, как его передал Плутарх («Александр», 38, 6-7): «...они [македоняне] надеялись, что раз Александр решил поджечь и уничтожить царский дворец, значит, он помышляет о возвращении на родину и не намеревается жить среди варваров».[28] Эта усталость вновь проявилась спустя несколько недель, как раз тогда, когда Александру нужно было двигаться быстрее, чтобы нагнать отступающего Дария. Отсылка греческой части войска породила в армии безумные надежды: «Слух... распространился (без всякого к тому основания), что царь удовлетворен плодами своих деяний и решил немедленно вернуться в Македонию. Воины как безумные разбежались в разные стороны по палаткам готовить съестные припасы на дорогу. Можно было подумать, что весь лагерь получил приказ собирать пожитки. Одни искали своих товарищей по палатке, другие грузили повозки...» (Квинт Курций. VI, 2, 15-16).

Сумев сплотить вокруг себя всех военачальников, Александр созвал на совет всю армию и произнес пространную речь, в которой делал акцент на ненадежности того, что уже завоевано. Аргументы, видимо, убедили воинов, которые, согласно античным авторам, стали сами торопить Александра «вести их по миру, куда он захочет».