Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

Обвинение в однополой любви довольно широко практикуется у древних авторов; его не избежал выдающийся карфагенский военачальник Гамилькар, Юлия Цезаря Плутарх уложил в постель царя Вифинии… Едва ли Александр был настолько близок с евнухом, как утверждает Курций. Слишком подробно древние авторы описывают жизнь Александра, чтобы подобный грех проявился лишь в конце жизни, слишком увлечен был Александр идеей стать богом и господином мира, чтобы тратить чувства на себе подобных.

Однако упомянутый евнух Багой в то время считался фаворитом Александра, и Орсин своим пренебрежительным отношением к нему нажил смертельного и могущественного врага. Впрочем, евнух имел на Александра не слишком большое влияние, какое мог иметь любовник. Он расправился с обидчиком не путем прямой просьбы, а с помощью ложных доносов и лжесвидетелей.

Персидского вельможу обвинили в том, что он грабил храмы и гробницы, в том числе разорил усыпальницу царя Кира. Убедить же Александра, что Орсин враг, труда не составило, так как любой тиран считает, что его окружают скрытые враги, и надо только успеть убрать их первым.

Прежде чем у Орсина возникло подозрение, что его в чем-то обвиняют, он был взят в оковы. Не довольствуясь казнью невинного, евнух убил его собственной рукой. При этом Орсин воскликнул:

– Слыхал я, что когда-то Азией управляли женщины, но что ею управляет кастрат – это неслыханное дело.

Таков был конец одного из знатнейших персов, не только невинного, но в высшей степени преданного царю Александру. В то же время был казнен и Фрадат по подозрению в притязаниях на царскую власть. Александр начал проявлять склонность к казням и доверчивость к наихудшим наветам. Так изменяют характер человека постоянные удачи, и редко кто проявляет осторожность при собственном счастье.

Затем Александр, как всегда радикально, разобрался со своим македонским войском. Он, «отпустив на родину наиболее старых солдат, велел отобрать 13 тысяч пехоты и 2 тысячи конницы, чтобы оставить их в Азии». Но и те немногие, которым предстояло остаться с Александром, взбунтовались. Они предполагали, что царь возвратится в Македонию, а он и не собирался этого делать. Уход ветеранов еще больше разозлил македонян: ведь они, независимо от возраста, участвовали во всех походах Александра и долгие годы не видели родного дома и семьи. Были и другие причины для возмущения.

Арриан рассказывает:

Во всем войске вообще было много недовольных: македонцев раздражала и персидская одежда царя, и наряд варваров-эпигонов, придавший им обличье македонцев, и зачисление иноплеменных всадников в отряды «друзей». Солдаты не выдержали и закричали – пусть он уволит всех и воюет вместе со своим отцом: это был насмешливый намек на Амона. Александр, услышав это (стал он в то время уже раздражительнее и, привыкнув к варварской угодливости, относился к македонцам не с прежним благодушием), соскочил с трибуны вместе с другими военачальниками, приказал схватить явных смутьянов и подстрекателей, своей рукой указав, кого надо взять.

Царь к этому времени прекрасно знал, как нужно управлять мятежной толпой: 13 македонцев он приказал казнить. Желаемый результат не заставил себя ждать. Курций Руф удивляется: