Александр Македонский и Таис. Верность прекрасной гетеры

— Да. Именно так. Первый уникальный раз, прекрасное начало всего. Клеопатра осталась там.

— Но она же есть, и вы увидитесь.

— Если это случится, то это будут другие Александр и Клеопатра. Той жизни больше нет.

— А Гефестион?

— А Гефестион есть, какой молодец, да, ему удался этот фокус. Он — чудесное исключение. — Александр улыбнулся кротко и счастливо.

— Какая она, Клеопатра?

— Умница, каким мне не быть, несмотря на то что ее пол для нее большое препятствие. Сильней меня — ибо она воюет с мамой, а это похлеще, чем с Дарием. А может, ей все легче, потому что разум преобладает в ней над чувствами. Как она спокойно отнеслась к своему замужеству! Хотя царские дети по любви не женятся.

— А как же твои родители?

— Исключение. Ну, а чем кончился этот брак по страстной любви? Любовь и власть… Любовь к власти оказалась сильнее любви. В борьбе за власть… друг над другом погибла любовь. — Александр задумался, рассеянно отвел глаза.

— Ты часто вспоминаешь дом и семью?

— Нет. Некогда думать о прошлом. Ну что, мы помирились? — вернулся он к началу разговора. — Придешь ко мне на пир?

— Я не в настроении. — Таис снова насторожилась.

— Кто тебя обидел? Мы оторвем негодяю голову, — он снова говорил в шутливом тоне, который она не могла переносить. — Не хочешь больше со мной дружить?

— Я хочу уехать…

— Куда уехать, враг вокруг, — не понял он.

— В Афины, — неожиданно для себя самой сказала Таис.

— В Афины?! — Александр изменился в лице и в полном смятении пересел на стул. — Ты шутишь?

Таис отметила, что этот вопрос он задал уже во второй раз.

— Ты не хочешь в Египет, ты не хочешь в Вавилон, в Сузы, ты хочешь в Афины? Что ты там забыла? Как можно не хотеть увидеть мир, если есть такая возможность?

— Не в том дело. Меня влекут чужие страны, но мне не хватает людей, которым я нужна, близких…

— Тая, я не верю своим ушам. Твоя дверь увешана венками в знак любви и почитания. Нет такого мужчины на свете, который бы отказался быть тебе «близким», нужным и всем, что бы ты ни выдумала!

— Есть, ты, например, — быстро вставила Таис.

— Я — не в счет… С другой стороны, что я делаю все время? Я стою на коленях и умоляю тебя прийти ко мне на ужин. И ты еще никому не нужна… Откуда у тебя эти мысли? От сидения на одном месте? Меня самого угнетает эта осада, ненавижу долгие остановки. — Он вдруг сделал Тир причиной своей досады и, так странно закончив свой монолог, на время погрузился в себя. Но потом вспылил снова:

— У меня хандра, я не в настроении, — передразнил он ее. — Что у тебя в голове, — он ткнул ее пальцами в лоб, — тебе туда надо кошку положить…

— Ты говоришь не о том, — наконец тихо сказала Таис.

— Ты выбрала не лучшее время подбрасывать мне новую тему для размышления.

— Вот потому-то я и хочу в Афины.

Александр смотрел на нее исподлобья.

— В Афины… На то время, пока я буду думать, надеюсь, останешься ждать здесь, — саркастически заметил он после долгой паузы и вдруг воскликнул: — О чем мы говорим! И как мы говорим друг с другом?!

— Да нет никаких «мы», есть я и ты, и пропасть между нами.

— О чем разговор, — опять воскликнул он и прижал руки к груди, — объясни мне на пальцах. Я ничего не понимаю… — Он взял ее руку, которой она нервно гладила безучастно мурлыкающую равнодушную кошку.

— Мы живем в разных мирах, — сказала Таис и высвободила свою руку.

Разговор принимал опасный поворот. Это уже произошло.

— Я так не думаю. Просто сейчас я занят другими делами. Ты обиделась, что я не появлялся?

— Нет, не на это… — Она пожала плечами.

— Значит, все-таки на меня? Но ты же понимаешь, за всем нужен глаз да глаз. Этим бараньим головам ничего нельзя доверить. У нас война как-никак.

— Война — это война, а я — это я.

Александр хотел рьяно возразить и уже открыл было рот, но быстро передумал и решил, что будет умнее повиниться и попытаться замять дело.

— Да, я виноват, я должен был уделить тебе время, ты права…

Таис раскусила его хитрость и усмехнулась.

— Да нет. Ты мне ничего не должен. Никто — никому — ничего — не должен.

Александр замолчал. Он, конечно, понимал, куда клонит Таис, и ему нечего было сказать. Он ограничен своей ролью и не может продолжать этот разговор, не разрушив ее рамки. Настало время выбрать, под какими знаменами ты стоишь. Их отношения, скованные условиями игры, окончательно зашли в тупик. А виноват он один. Ведь это он решил принести ее в жертву. Он — ее палач. Он хотел убрать ее, исключить из своей жизни. А когда она начала это делать сама — уходить из его жизни, — забеспокоился, задергался.

— Но ты все-таки пошутила про Афины? — спросил он с надеждой.

— Ах, как же тебе хочется все обернуть в шутку! Но живыми людьми не шутят! — Голос Таис дрогнул.

Таис поняла, что она на пределе, сейчас разрыдается, и стала прогонять Александра: «Пожалуйста, иди, иди, пожалуйста…» — и отталкивать его. Он же схватил ее за руки. Таис вскрикнула и стала испуганно вырываться. Александр поднял рукав, сдвинул браслеты, которыми она прикрывала затянувшийся шрам, и убедился в верности своей страшной догадки.