Александр Македонский, или Роман о боге

– Ведь сейчас мы уже не начинаем дело, – продолжал Александр, – мы почти у цели, и вскоре, если только сумеем побороть собственное малодушие, мы выйдем к океану и достигнем страны, где встает солнце; тогда, расширив границы нашей империи до конца света, мы вернемся триумфаторами на родину. Разумно ли бросать из-за своей нерадивости столь обильную жатву? Ведь награда, ожидающая нас, более велика, чем подстерегающая опасность. Я веду вас сражаться с народами очень богатыми, но трусливыми, а потому предстоящая война будет больше походить на грабеж. Лишь от вашей храбрости зависит, овладеем ли мы бесценной добычей или откажемся от нее. Я вас прошу, я умоляю вас во имя вашей, во имя моей славы, я заклинаю вас накануне великого дня, который принесет нам победу над миром, не покидайте вашего товарища по оружию. Я не говорю «вашего царя», потому что если прежде я использовал свою власть, то сегодня я не приказываю – я прошу. И вы, повсюду следовавшие за мной, заслоняющие меня своими телами и защищающие меня своими щитами, подумайте, кто обращается к вам с просьбой. Не лишайте меня славы, которая позволит вашему царю сравняться с Гераклом и Дионисом. Исполните то, о чем я так молю вас, нарушьте гнетущую тишину! Где крики ликования, где радостные лица моих македонян? Солдаты, мои солдаты, я не узнаю вас!

Но никто не поднял головы, никто не разомкнул губ. И даже ближайшие сподвижники Александра, всегда поддерживавшие его в трудную минуту, – Кратер, Пердикка, Птолемей, Евмен, Леоннат, Кен, Мелеагр, Неарх – хранили молчание. За их спинами гудел встревоженный лагерь, недовольные голоса прорывались сквозь шум ливня и раскаты грома. Тогда Александр воскликнул:

– Что сделал я вам, почему не соблаговолите вы даже взглянуть мне в лицо? Неужели никто из вас не имеет мужества ответить мне? Все, о чем я вас прошу, так это подумать о вашей славе, о вашей собственной чести! Где же отважные воины, которых еще недавно я видел сражающимися с врагами вашего царя? Я всеми покинут, меня продали, меня предали мои друзья. Так оставьте меня на милость диких зверей и безжалостной стихии! Отдайте меня в жертву народам, одно имя которых приводит вас в трепет! Я ясно вижу, что ожидает меня, покинутого вами. Мои недавние враги оказались вернее, чем мои соратники. Вы дали мне хороший урок! Я предпочту смерть позорному царствованию и зависимости от вас.

Забрала шлемов по-прежнему оставались опущенными, а люди неподвижными. В отчаянии Александр, обхватив голову руками, зарыдал. Впервые видели его, самого могущественного царя в мире, плачущим перед своими военачальниками.

Наконец Кен, герой битвы с Пором, выступил вперед и, сняв шлем, сказал:

– Пойми и ты нас, Александр. Мы не презренные трусы, мы не изменились и по-прежнему готовы сражаться за тебя, подвергая свои жизни тысяче опасностей. Но ты и сам знаешь, сколько македонян и греков, покинув свой родной кров, ушли вместе с тобой и как мало их осталось теперь среди нас. Кто – порой против своей воли – размещен на поселение в городах, основанных тобой; кто погиб в боях; кто, искалеченный и израненный, отправлен на родину; кто находится в гарнизонах, разбросанных по всей Азии, большая часть воинов умерли от болезней. Так что до Гифасиса с тобой дошли лишь немногие ветераны, но и они измучены душой и телом.

Соратники одобрительно закивали, растроганные словами Кена. Он еле держался на ногах, терзаемый непрекращающимися приступами лихорадки. Предчувствуя, что дни его сочтены, что ему не на что больше надеяться, а потому нечего больше бояться, воин продолжал:

– Величие твоих подвигов сокрушает не только твоих врагов, но и твоих воинов. Ты стремишься найти новые страны в Индии, неизвестные даже индийцам. Ты хочешь вытащить из логова людей, живущих среди змей и диких животных, ты жаждешь завоевать необъятные пространства, которые солнце не в силах осветить. Эти стремления достойны твоей славы, но бодрость нашего духа иссякла. Посмотри на бледные, изможденные лица твоих солдат, на их тела, покрытые шрамами. Наши копья затупились, оружие пришло в негодность. Мы одеты на персидский лад, так как не имеем возможности заказывать одежду, к которой привыкли. У кого из нас есть доспехи? У кого есть лошадь? Есть ли хоть один конь без сбитых копыт? Давайте спросим, у кого остались рабы! Мы все завоевали, однако же у нас ничего нет. Но это не расточительная, праздная жизнь, не разгульные пиры ввергли нас в нищету, а нескончаемая война, которая поглотила все плоды наших побед. Остановись, если ты можешь, перестань блуждать по свету, ибо удача более не сопутствует нам. Теперь мы умоляем тебя вернуться к твоей матери, на землю твоих предков. Потом ты вновь, если пожелаешь, можешь отправиться в новые походы с нашими сыновьями, которые будут служить тебе верой и правдой. Мы жаждем только одного – покоя! Я думаю, что тебе лучше услышать эти слова от меня, чем от твоих солдат.

В едином порыве в знак согласия полководцы вскинули руки. В один голос они кричали, что Кен в своей речи выразил их мысли.