Александр Македонский. Пески Амона

— Менее чем через час стена с северо-восточного края начнет рушиться. Верхние ряды квадратных камней уже поддались, а нижние тронулись под ударами самых тяжелых таранов на нижних платформах. Стена должна рухнуть одновременно на протяжении не менее чем ста пятидесяти футов.

Александр оглядел своих военачальников и товарищей. Все лица несли на себе печать долгих боев, недосыпаний, постоянных контратак, засад, лишений и усталости от месяцев осады.

— Сегодня на кон поставлено все, — сказал он. — Если победим — слава о нашей силе откроет нам все ворота отсюда до горы Аман. Если нас отбросят — потеряем все, чего добились. Хорошенько запомните одно: противник наверняка попытается совершить какое-то решительное действие, и никто из нас не может предугадать какое. Только посмотрите на эту башню, — царь указал на гигантскую деревянную платформу, всю уставленную баллистами и катапультами, — и вы поймете, насколько он грозен. А теперь пошлите войско вперед под прикрытием этих башен. Нужно быть готовыми к броску, как только появится брешь. Вперед!

Пердикка попросил слова:

— Александр, прошу у тебя одолжения: позволь на первый штурм повести солдат мне. Дай мне «щитоносцев» и штурмовиков, и клянусь тебе перед богами: завтра утром мы будем сидеть на пиру во дворце галикарнасского сатрапа.

— Бери всех, кто тебе нужен, Пердикка, и делай то, что требуется.

Все разошлись по своим частям, и по сигналу трубы войско шагом двинулось в направлении шести башен. Только ветераны под бдительным оком Пармениона неподвижно ждали в тени олив.

ГЛАВА 28

Александр велел привести Букефала, чувствуя, что в столь решительный момент может положиться только на него. Он погладил коня по морде и по шее, а потом шагом направился к стене. Рядом ехали Гефестион и Селевк, которых царь решил оставить при себе.

Резкий свист заставил его обернуться, и он увидел, как большая башня позади круглого бастиона метнула в левое крыло войска железные стрелы баллист.

— В укрытие! — крикнул Черный. — Убирайтесь оттуда, а то окажетесь на вертеле, как дрозды. Прочь, прочь оттуда, вам говорят!

Левое крыло развернулось и заняло позицию позади центра, а Клит приказал своим солдатам бежать под прикрытие стены, где прямые выстрелы баллисты не могли их достать. Между тем Лисимах, командовавший своей батареей метательных машин, что стояла на возвышении, ответил залпом в направлении башни. Пораженные в грудь, несколько галикарнассцев с воплями упали с высоты на землю и разбились.

Послышался грохот — это в восточной части стены рушились огромные блоки, выбитые непрекращающимися ударами таранов.

Пердикка не отставал от своих «щитоносцев» и агриан. Он кричал как безумный, потрясая перед собой копьем. В это мгновение послышался сигнал трубы, а потом другой — протяжный, резкий, душераздирающий. К царю галопом подскакали вестовые.

— Государь! Государь! Вылазка на восточной стороне, вылазка!

Гефестион в недоумении повернулся к Александру:

— Это невозможно. На восточной стороне нет ворот.

— Нет, есть, — вмешался Селевк. — У берега.

— Но с этой дистанции мы бы увидели, как они подходят, — настаивал Гефестион.

Подскакали другие вестовые.

— Государь! Они спускаются со стены, их тысячи. Они спускаются по веревочным лестницам и рыбачьим сетям! Они у нас в тылу, государь!

— Галопом! — приказал Александр. — Быстро, быстро!

Он пришпорил Букефала и поскакал в тыл своему войску. Там тысячи персидских солдат атаковали македонян, выпуская тучи стрел и дротиков. И снова зазвучали трубы, на этот раз слева.

— Миласские ворота! — завопил Селевк. — Александр, смотри, еще одна вылазка!

— Внимание на боковую дверь! — крикнул Черный. — Осторожно! Проклятье! Леоннат! Леоннат! С этой стороны! Смотрите на фланг!

Леоннат повернул со своими педзетерами и оказался перед пехотой наемников, которую вел за собой гигант Эфиальт. Выставив перед собой бронзовый щит с изображением горгоны с горящим взглядом и змеями вместо волос, он кричал:

— Вперед! Вперед! Время пришло! Перебьем их всех! Царь пробил себе дорогу к первой линии, где яростно наседали персидские ударные войска. Они соединились с греческими наемниками Эфиальта. С башен бастиона катапульты открыли навесную стрельбу длинными стрелами.

Под страшным градом снарядов строй македонян начал рушиться, и греческие наемники стали теснить врагов щитами. Александр, находившийся в этот момент на левом фланге, двинул Букефала в самую гущу сражения. Сжимая в руке обоюдоострый топор, он криком воодушевлял своих воинов. Огромный камень упал рядом и раздавил одного из солдат, как муху. Кровь брызнула на бок Букефалу, который встал на дыбы и заржал, колотя в воздухе передними копытами.

Тщетно царь старался направить коня в центр, где его воины все больше уступали инициативу противнику: давка и град камней из катапульт преграждали ему путь, и все его силы уходили на то, чтобы сдерживать напор вражеских солдат, выплескивавшихся из Миласских ворот.