Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

– Интересно, почему у врачей всегда такие холодные уши, прямо лед! – воскликнул Гефестион.

– Если хочешь врача с теплыми ушами, достаточно только позвать, – пошутил Евмен. – Твой друг – владыка мира и найдет все, чего пожелаешь.

Главк начал щупать надутый и твердый живот пациента:

– По-моему, ты заболел оттого, что съел какую-то дрянь. Я пропишу тебе слабительное, а потом тебе придется поголодать по меньшей мере три дня и пить только воду.

– Ты уверен, что это хорошее средство? – спросил Александр.

– Думаю, Филипп прописал бы то же самое. Если бы он был не так далеко, я бы послал гонца проконсультироваться с ним, но думаю, дело того не стоит. Подобная болезнь должна пройти скорее, чем гонец доберется до Суз.

– Тем лучше. И все же не спускай с него глаз. Гефестион – мой самый дорогой друг.

При этих словах взгляд царя упал на украшение, висевшее на шее у Гефестиона, – это был оправленный в золото молочный резец, зуб Александра. А сам царь носил при себе детский зуб Гефестиона – первый залог дружбы, которым они обменялись давным-давно.

– Не бойся, государь, – ответил врач. – Мы поставим Гефестиона на ноги в кратчайший срок.

Александр вышел, а врач скорее дал пациенту слабительного и предписал диету:

– Через три дня, если станет лучше, можешь выпить немного куриного бульона.

И действительно, через три дня Гефестиону полегчало: лихорадка спала, хотя и оставалась еще довольно сильной, и живот уже не так пучило. В этот день были назначены гонки квадриг, и Главк, страстный любитель лошадей, зайдя проведать пациента и увидев, что ему лучше, попросил разрешения отлучиться на несколько часов:

– Сегодня гонки, на которые мне очень хотелось бы посмотреть. Я бы пошел туда, если у тебя нет никаких возражений.

– Конечно нет, – ответил Гефестион. – Иди спокойно, развлекись.

– Можно не волноваться? Ты будешь осмотрителен?

– Можешь быть совершенно спокоен, ятрос. После того, что я перенес за последние десять лет, какая-то лихорадка мне не страшна.

– Во всяком случае, до вечера я вернусь.

Главк вышел, а Гефестион, не в силах больше терпеть голодания и слабительных, позвал слугу и велел приготовить пару жареных цыплят и подать к ним ледяного вина.

– Но, господин… – попытался возразить слуга.

– Ты послушаешь меня или велеть тебя высечь? – заорал на него Гефестион.

Перепуганный слуга сдался: приготовил цыплят и сходил за вином, хранившимся в погребе в снегу. Гефестион жадно набросился на мясо и выпил пол-амфоры ледяного вина.

К вечеру Главк вернулся в превосходном настроении и вошел в спальню пациента.

– Как тут наш доблестный воин? – спросил врач, но тут его взгляд упал на цыплячьи кости, а потом на валявшуюся в углу пустую амфору, и он побледнел.

Главк медленно повернул голову к постели: Гефестион даже не смог добраться до нее. Он лежал навзничь на полу. Мертвый.

Глава 64

Об этом немедленно доложили Александру, и царь поспешил в дом друга в слабой надежде, что это какое-то недоразумение. Когда он вошел, там уже находились Евмен, Птолемей, Селевк и Пердикка, и по их лицам и взглядам стало ясно, что никакой надежды нет.

Его друг лежал на постели, причесанный, побритый и переодетый в чистые одежды. Александр бросился на его тело и громко, безутешно зарыдал. А потом сел в угол, обхватив голову руками и молча проливая слезы. Так он сидел всю ночь и весь следующий день. До дежуривших у двери друзей то и дело доносились его стенания и всхлипывания.

На закате следующего дня они решили войти.

– Выйди, – сказал Александру Птолемей. – Выйди отсюда. Мы уже ничем не можем ему помочь, только приготовить к погребению.

– Нет, оставьте меня, я не могу покинуть его. Мой бедный друг! – зарыдал Александр, охваченный отчаянием.

Но товарищи вывели его силой, подняли, как груз, и вынесли прочь, чтобы дать египетским бальзамировщикам подготовить тело должным образом.

– Это моя, моя вина, – стонал Александр. – Если бы я не оставил Филиппа в Сузах, он бы его спас и Гефестион был бы сейчас жив.

– К сожалению, все дело в простой небрежности, – сказал Селевк. – Врач оставил его одного, чтобы пойти на бега, и…

– Что ты говоришь? – вскричал Александр с исказившимся лицом.

– К сожалению, это так. Может быть, он думал, что нет никакой опасности, но… Оставшись один, Гефестион стал есть и пить без меры: объелся мясом, напился ледяного вина, и вот…

– Разыщите его! – закричал Александр. – Разыщите этого червя и немедленно доставьте ко мне!

Стражники разыскали несчастного врача, который укрылся в погребе, и привели к царю, трясущегося и бледного как полотно. Главк пытался что-то лепетать в свое оправдание, но Александр заорал:

– Молчи, несчастный!

Он с силой ударил врача кулаком в лицо, так что тот покатился по земле с расквашенными губами.

– Казнить немедленно, – велел царь, и бедняга повис на руках стражников, плача и умоляя о милосердии.

Казнь состоялась в глубине двора. Главка поставили к стене, а он все плакал и умолял. Командир крикнул:

– Стреляйте!

И лучники одновременно отпустили тетивы.

Врач без единого стона осел в лужу крови и мочи.