Александр Маккуин. Кровь под кожей

Для того чтобы поддержать молодые таланты, Британский совет моды ассигновал небольшую сумму для спонсирования шести дизайнеров и объединений: Александра Маккуина, Sonnentag & Mulligan, Лайзы Джонсон, Пола Фрита, Эйба Хэмилтона и Copperwheat Blundell. Ли Копперуит познакомился с Ли Маккуином в колледже Святого Мартина, где он по совместительству читал лекции в магистратуре; они подружились и вместе ходили по клубам. «Он ни в чем не знал удержу, как и я, нам нравилось одно и то же, он был готов на все, иногда вел себя рискованно, – говорил Ли. – Мы начали проводить время вместе и очень сблизились. Но я не понимал, насколько он гениален, до выставки в отеле «Ритц».[313]

Групповой показ, который устроили в нескольких номерах отеля, считался незначительным по масштабу. Кроме того, коллекции представляли не на живых моделях, а на вешалках. Костюмы Маккуина были представлены на вешалках от Дороти Перкинс. «Все казалось довольно унылым и серым до тех пор, пока я не услышала в коридоре чей-то громкий гогот, – вспоминает модный критик Сара Моуэр. – Я увидела Изабеллу Блоу в шляпке с перьями работы Филипа Трейси; она подталкивала зрителей к безупречно скроенным костюмам, рядом с которыми стоял парень-кокни с круглой, как ядро, головой».[314] Нилгин Юсуф, сотрудница Sunday Times, тоже выделила работу Маккуина. Ей безумно понравился «высокий, украшенный драгоценностями» воротник, «который годился для императрицы»,[315] а Люсинда Алфорд из «Обсервера» упомянула о «бесспорном таланте закройщика» у Маккуина. «В коллекцию входит как одежда от-кутюр, так и вещи, предназначенные для повседневной носки, и все они отличаются безупречным кроем. В основе его стиля лежит косой крой; он широко пользуется достижениями исторического костюма и осовременивает их; кроме того, он широко внедряет футуристические образы и принты».[316] На показе в «Ритце» побывала сестра Ли Джанет; она пришла с матерью Джойс и теткой Рене. Ее взгляд отличался от точки зрения редакторов модных журналов. «Помню, я смотрела на его коллекцию и думала: ни за что такое не надену, – говорит Джанет. – Я была сторонницей классического стиля, а не экспериментатором, как Ли. Но Изабелла Блоу восхищалась его вещами».[317]

Возможно, похвалы журналистов ударили Ли в голову – в конце концов, его имя попало даже на полосы The Times. «Их творения недвусмысленно современны, – писал Иен Р. Уэбб о шести участниках показа в «Ритце», – их имена завтра прославятся на весь мир».[318] После показа Ли и Саймон Англесс упаковали костюмы в черные мешки для мусора и пошли праздновать в бар «Комптонс» в Сохо, а оттуда в «Мэн Стинк», еще один паб для геев в районе Кингс-Кросс. Молодые люди, как всегда, сидевшие на мели, решили не сдавать вещи в камеру хранения, а спрятать их под баками для мусора на улице. «Мы пили и веселились несколько часов и совсем забыли о костюмах, когда вышли, чтобы вернуться в Тутинг, – вспоминает Саймон. – На следующее утро Ли пошел за ними, но, конечно, и пакеты, и костюмы пропали».[319]

Почтение и благоговение, с каким в наши дни коллекционеры и устроители выставок относятся к вещам Маккуина – одна винтажная вещь может стоить несколько десятков тысяч фунтов, – не характерны для более беззаботных и хаотичных девяностых годов прошлого века. Элис Смит вспоминает, как в начале марта 1993 года возвращалась со съемок для Daily Telegraph, посвященных дизайнерам и их музам. Она позировала в кожаном бюстье и экстравагантном жабо из фазаньих хвостов работы Маккуина. В такси она держала вещи в руках; перья то и дело падали на сиденье и на пол такси. «Они тебе нужны?» – спросила она. Ли покачал головой, и Элис оставила костюм в такси. Когда с Элис связались представители Метрополитен-музея и попросили костюм для выставки «Дикая красота», ей пришлось им отказать. «Столько всего пропало! – говорит Элис. – Ли обычно оставлял вешалки с костюмами в нашем офисе, а мы просили его все забрать, потому что у нас там совсем не было свободного места. Повторяю, костюмы приравнивались к мусору».[320]