Александр Мальцев

На базу в Новогорск из соседних Химок часто приезжал киномеханик с пленками – хоккеисты старались не пропустить ни одной громкой кинопремьеры. В 1960– 1980-е годы игровые команды сильно дружили с театральными коллективами. Особенно доверительные отношения установились у динамовских игроков с труппой Театра имени Вахтангова. Самым заядлым болельщиком «Динамо» был директор театра по фамилии Спектор. Игру в хоккей любили Ульянов, Этуш, Яковлев, Шалевич, Гриценко. Последнего динамовские ветераны и по сей день вспоминают с особенной теплотой. Николаю Олимпиевичу Гриценко в театре удавались все роли: от величайшей трагедии до искрометной комедии. Его называли «театром в театре» и гением при жизни. Про Гриценко говорили, что он не просто перевоплощается в другого человека, а как бы впускает его в себя. На гастролях в Греции потрясенная публика так и не поверила, что потешного толстяка Тарталью, метущегося Протасова и праведника Мышкина сыграл один и тот же актер – Гриценко. Преданный динамовский болельщик, в кино он запомнился исполнением роли немецкого генерала из «Семнадцати мгновений весны», Рощина в «Хождении по мукам» и многих других. Хоккеисты не пропускали ни одной премьеры с участием этого талантливого актера, скончавшегося в 1979 году в психиатрической клинике. Однажды динамовские хоккеисты сидели на премьере одного из спектаклей Театра имени Вахтангова рядом с мамой актера. Уже прошло полтора акта, а она никак не могла понять, когда же выйдет на сцену ее сын, задействованный, между прочим, в главной роли – так хорошо он «перевоплотился».

Хоккеистов на крупнейших турнирах всегда сопровождала внушительная группа поддержки – лучшие юмористы, артисты, певцы. «Где мы только не были… После матча мои друзья-хоккеисты во главе с Сашкой Мальцевым усаживались за столы, а к ним выходила наша “банда”. Покойный Евгений Мартынов как затянет “Яблони в цвету”… Из всех щелей к нам начинали подтягиваться финны, шведы, канадцы: “Что происходит?” Они поздно вечером доедали кашу, а тут вдруг у русских какой-то шабаш! Это был замечательный допинг для команды», – вспоминал Александр Ширвиндт[21].

Мальцев крепко дружил с игроком киевского «Динамо» и сборной СССР по футболу 1970– 1980-х годов Леонидом Буряком. Казалось бы, что связывало этих двух совершенно разных игроков, футболиста и хоккеиста, одного из Киева, другого из Москвы, живших за тысячу километров друг от друга. Тем не менее их дружба была крепкой. Буряк родился в Одессе. Был неисправимым весельчаком и балагуром, но в то же время оставался простым и скромным человеком, как и Мальцев. Сусанна и Александр летали к Буряку в Одессу, хотя возможность выкроить время для общения у представителей летнего и зимнего видов спорта, живущих на значительном отдалении друг от друга, представлялась редко.

Близкие Мальцева подчеркивают, насколько легко при его внешней молчаливости и замкнутости Александр Николаевич сходился с представителями совершенно непохожих друг на друга сфер жизни и искусства. Так, например, Мальцевы дружили с популярным в 1970– 1980-х годах певцом из Эстонии Яаком Йоалой, ездили по его приглашению отдыхать в Таллин.

«Друзья и приятели у Александра Николаевича были и из мира эстрады, и из театра и балета. Они легко сходились с Сашей, сначала даже не зная, что его тещей является Сюзанна Николаевна Звягина, которая пользовалась огромным авторитетом в Большом, – вспоминает Сергей Мальцев. – Саша поддерживал приятельские отношения с Михаилом Кокшеновым и Геннадием Хазановым, с одной стороны, дружил с Татьяной Дорониной, Майей Плисецкой, Васильевым и Максимовой – с другой. Бытует ошибочное мнение, что Александр Николаевич – этакий рубаха-парень, который только и делал, что “представлялся” знаменитостям. Это в корне ошибочное мнение. Саша никогда не любил светиться на публике, не признавал, как сейчас говорят, атмосферу элитных тусовок. Для него гораздо комфортнее было посидеть с товарищами, земляками. Да, у него было много приятелей из мира тогдашней московской богемы, но он не панибратствовал с кем попало, а сходился с людьми, которые были близки ему по духу, прежде всего с теми, кто достиг успеха благодаря своему труду и таланту, как и он».

«Сашу все в сборной СССР любили. На него никто никогда не держал зла. На Сашу вообще трудно было обижаться, – вспоминал Александр Якушев. – Нельзя сказать, что он раздаривал свою дружбу всем, кто с ним хотел пообщаться. Он был разборчив в дружбе». «Саша был общительный, компанейский человек, который мог и любил пошутить. Но он всегда соблюдал определенную дистанцию. Он не особенно допускал к себе не знакомых ему людей, пусть и знаменитых. Тех, кого он знал и любил, с теми был открытым и искренним. С ним и Харламовым всегда можно было общаться, но существовали определенные границы, за которые в разговоре с ними заходить было уже некорректно», – вспоминает телекомментатор Владимир Писаревский.