Это стало последней каплей. Никита враз порвал с прежней жизнью и решил уйти в монастырь – единственное место, где холоп мог тогда обрести свободу, ведь Русская православная церковь никогда не признавала рабства. Но переяславльские монахи его не приняли: уж больно злую жизнь вёл огнищанин, да и гнева князя за приём ушедшего раба им было не стерпеть. Никита и сам понял, что он неуместен в монашеской обители, пока не изгонит из себя беса.
Выкопав недалеко от крепости, близ места своих преступлений, землянку в форме колодца, Никита поселился на дне этого перевёрнутого, направленного вниз «столпа», терпя великую нужду, дожди и снег, холод и голод, спасаясь лишь неустанной молитвой да коркой брошенного сердобольными людьми хлеба. Со временем, почувствовав в себе нравственное исправление, Никита прокопал из своего колодца подземный ход в церковь. Понемногу признала его и братия монастыря. 35 лет провёл в добровольном страдании Никита, пока его 24 мая 1186 г. не убили разбойники. Знать, кто-то не простил былых мук злому огнищанину!
Народ, однако, помнил и подвиг Никиты, молясь ему после мученической смерти как местночтимому святому и называя монастырь, к которому он прилежал, Никитским. В XVIII в., по воспоминаниям местных жителей, помнивших передававшиеся от поколения к поколению рассказы о Никите, у юго-западного угла монастырского собора была устроена часовня святого. В ней – каменный столп, вокруг него арочная галерея, а под часовней – подземная келья. На стенах иконописцы написали свой образный рассказ о жизни и подвиге Никиты Переяславльского.
К рождению Александра стены Переяславльского кремля ещё не успели основательно потемнеть от времени и рассесться – им было всего 27 лет. Новеньким выглядел и Спасо-Преображенский собор, с закладки которого Юрием Долгоруким в 1152 г. началась история Переяславля. И сейчас этот древнейший из сохранившихся в Центральной России соборов (он был завершен в 1157 г.) выглядит как мощный, величественный храм. А во времена Александра его строгие формы из сияющего на солнце белого известняка потрясали воображение. Одна могучая глава собора, золочёный крест которой виден был в хорошую погоду на десятки вёрст, символизировала единодержавие. Один Бог на небе – один князь на земле, утверждали предки Александра: его прапрадед Юрий Долгорукий, прадед Андрей Боголюбский и дед – Всеволод Большое Гнездо, в 1179 г. сделавший Переяславльскую крепость центром своего княжества, из которого он шагнул затем на владимирский престол.
С высокой галереи княжьего терема, стоявшего посреди крепости, рядом с собором, мама показывала маленьким княжичам Фёдору и Александру просторы их прекрасной земли. С трёх сторон от крепости лежали возделанные поля и огороды зажиточных усадеб, на тучных лугах паслись стада коров и табуны коней. Простор озера покрывали лодки рыбаков, забрасывавших сети. Целые артели с трудом вытаскивали сети по мелководью на берег, чтобы порадовать переяславльцев славящейся до сих пор озёрной рыбой. На озеро садилось великое множество птиц. В густых, охраняемых княжьими законами лесах, в изобилии водились дичь и пушной зверь. Бортники везли из лесов дикий мёд и воск.
Переяславльское княжество всем обеспечивало себя само, но людям этого было мало: караваны мелкосидящих судов летом, длинные обозы саней доставляли каждую зиму запасы и товары со всей Руси и из-за её пределов. Богатые люди, а их в княжестве становилось всё больше и больше, любили одеваться в восточные шелка и украшаться чудесными киевскими и новгородскими драгоценностями. На стол они ставили солёную или мороженую морскую рыбу с Белого моря и Каспия – ведь речную-то и озёрную мог позволить себе каждый! Клинки мечей у княжеских воинов-дружиников были немецкие, а парадные наряды и шелковые боевые плащи они носили по византийскому образцу.
Красочно разодетые дружинники были главными людьми в крепости и раскинувшемся вокруг неё городе. Княжич Александр с малолетства наблюдал, как они, скинув кафтаны и подоткнув за украшенные серебром и золотом пояса полы длинных ярких рубах, тренируются во дворе или, гордо заломив отороченные дорогим мехом шапки, разгуливают по мощёным деревом улицам. Время от времени, сияя ярко начищенной бронёй, дружинники во главе с отцом улетали на лихих конях на манёвры или далёкую, неведомую войну.
В самом Переяславле война казалась делом далёким и почти нереальным. Хотя княжий город мыслями о боях жил и все видные люди в нём носили оружие, никакой внешней угрозы ни могучей крепости, ни уходившим от неё всё дальше посадским дворам с их обширными садами и огородами не было. Вокруг лежали принадлежавшие отцу Александра обширные земли и крепкие города: Тверь, Дмитров, Зубцов, Коснятин, Кашин, Нерехта и другие. Везде стояли княжеские воины. Да и, если подумать: кто мог на этот мирный край напасть?