Александр Невский

Надрывая глотку, Степан Твердиславич тишины требовал:

— Тихо-о-о! Тихо-о-о!..

Да где там, разве вече просто унять? Расходилось, что море в ненастье:

— Зовите князя-я, коли кишка тонка!

— Выжили, иуды, Ярославича, а теперь в портки наделали!

— Зовите князя-я-я!

Притихли бояре на степени, присмирели — эдак ведь и до греха недалеко. Не дай бог, крикнет кто: бей толстосумых! Дергают бояре за рукав Степана Твердиславича, кивают ему испуганно: соглашайся, мол, на послов к великому князю. Дождался Степан Твердиславич, когда немножко прооралась толпа, поутихла.

— Так что, господа новгородцы? Приговариваем послов к великому князю? — крикнул он.

— Люба-а! Приговариваем! — грянули сотни глоток.

— Кого ж пошлем во Владимир?

— Сбыслава Якуновича-а! — орали одни.

— Паисия! — кричали с другого конца.

— Гремислава Добрынича! — вопили третьи.

— Мишу-у… Мишу-у! — хором голосили со стороны колокольни.

И еще много имен слышалось. Попробуй угодить всем. Но посадник знает, как здесь поступить, — надо брать того, за кого голосят больше и кто князю по душе. Конечно же, подойдет Сбыслав Якунович. Ярославич знает его, даже калитой одаривал…

— Так! — кричал посадник. — Сбыслав Якунович подойдет?

— Подойдет! — кричит толпа возбужденно.

— Миша Стояныч ладен ли? — спрашивает Степан Твердиславич.

— Ла-аден! — вопят господа новгородцы.

Помнит посадник — именно Мишу хвалил князь после боя со шведами. Разве пред такими послами устоит он?

Но на боярском совете решено было послов слать не к Александру Невскому, а к великому князю Ярославу Всеволодичу. Оно и понятно, явись новгородцы к Александру, он попросту выставит послов за ворота и прав будет. Вот если ему великий князь повелит ехать в Новгород, — это совсем другое дело. Волю отца он не посмеет нарушить — явится. И все довольны будут: новгородцы тем, что Александр Ярославич приехал, бояре — что кланялись не ему, а отцу его, да и для самолюбия князя полегче будет — не по зову бояр явился, а по велению батюшки.

Вот как хорошо придумали на боярском совете, вручая послам грамоту и благословляя в долгий путь. На следующий же день в сопровождении дюжины отроков поскакали Миша со Сбыславом во Владимир. Помня Ярослава Всеволодича еще по Новгороду, побаивались послы встречи с ним, чего уж греха таить. Знали — крут Ярослав, вспыльчив, во гневе на руку скор. И были послы приятно удивлены, когда встретил их великий князь ласково и доброжелательно.

Сидя на стольце, улыбался Ярослав Всеволодич, слушая Мишу и Сбыслава, согласно кивал головой. Долго и подробно расспрашивал о Новгороде, о делах, творящихся там. Вздыхал, сочувствовал.

Миша ликовал в душе, предвкушая успешное окончание посольских хлопот. «Эхе, видно, укатали сивку крутые горки, — думал он о великом князе. — Пообломали зубы ему татаре. Тих, добросердечен, ровно святой».

Миша красочно, с веселыми подробностями описал Ярославу битву на Неве. Слушая его, и впрямь подумать можно было, что была там не битва, а потеха на масленой.

И, когда приступили к главному, великий князь выслушал слезницу новгородскую с большим вниманием и сочувствием.

— Стало быть, в князе нуждаетесь? — переспросил послов.

— Великая нужда, Ярослав Всеволодич, уж терпению край пришел, — признался откровенно Миша.

— Ну что ж, — вздохнул Ярослав, — чай, земля наша, русская. Чай, надо по-христиански, по справедливости. А? — Из-под косматых бровей, прошитых сединой, сверкнул на послов великокняжеским оком.

— Истину молвишь, Ярослав Всеволодич, — дружно отвечали, радуясь, послы. — Великую истину.

Князь посмотрел на любимого гридина Мишу Звонца, стоявшего у двери, кивнул ему:

— Приведи князя.

Миша Звонец вышел. Послы удивились: неужто Александр Ярославич здесь, во Владимире? Вот повезло им!

Посыльного долго не было, а когда вошел — привел с собой княжича Андрея, одетого в бахтерец, с мечом на боку.

— Сынок, — обратился к Андрею великий князь. — Вот новгородцы тебя в князья зовут. Хочешь?

У мальчика щеки зарделись от волнения: еще бы — сегодня княжич, а завтра — князь!

— Хочу, батюшка, — отвечал с готовностью.

— Ну и слава богу, — обрадовался Ярослав. — Благословляю тебя, сынок, на стол Новгородский.

Ярослав Всеволодич перекрестил издали сына, краем глаза увидел послов, онемевших от смятения. В душе почувствовал от того злое веселье, но по-прежнему вел себя благостно и доброжелательно. Думал: «Это вам, стервецы, за Александра». А вслух говорил, тщательно пряча ехидство:

— Чтой-то вы, господа послы, вроде и недовольны моим решением. А?

— Так мы… это… — мялись те.

— Может, вы сомневаетесь в храбрости нового князя? Андрей, — обратился Ярослав к сыну, — покажи господам новгородцам, как ты умеешь поганых рубить.

— Вот так, батюшка, я их! Вот так! — замахал мечом мальчик.

— Молодец! — похвалил великий князь. — Ступай. Пришли Зосиму, завтра в путь побежите.

Когда княжич вышел, Миша, набравшись духу, сказал:

— Великий князь, нам бы Александра Ярославича.