Александр Невский — национальный герой или предатель?

Для проведения в жизнь этих широких экспансионистских замыслов папство воспользовалось переменами в международной обстановке, которые произошли к началу 70-х годов XI столетия и крайне тяжело отразились на положении Византии. Дело было в том, что к этому времени наследница Римской империи на Востоке уже давно утратила многие из своих прежних владений. Отныне территориальную основу Византийской империи составляли Балканы и Малая Азия. Но и эти владения Византии становились все более уязвимыми и непрочными. В то же время крупные византийские города еще играли важную роль в средиземноморской торговле. (В особенности это касалось ее столицы —богатейшего Константинополя.) В середине XI века владения Византии начали тревожить тюркские кочевники —печенеги, захватившие тогда огромное степное пространство на юге Восточной Европы —от северных берегов Нижнего Дуная до Днепра и далее, к востоку от него. С 1048 года печенежские ханы стали совершать частые набеги на византийскую территорию: так же как это происходило на Руси, печенеги опустошали земли Болгарии, Македонии, Фракии, доходили до Адрианополя и угрожали самому Константинополю[31]. Когда же в начале 50-х годов эта опасность миновала, — Византии удалось отвоевать пределы Фракии и Македонии от печенегов, — их сменили нашествия уже других степных кочевников —половцев.

Однако еще более грозным и разрушительным оказался для Византии натиск тюркских кочевых племен, явившихся с востока, из Средней Азии. Это были турки-сельджуки. В 40-х годах они овладели южнокаспийскими областями, Западным и Центральным Ираном, а в 1055 году, покорив Месопотамию, заняли Багдад —столицу некогда могущественного халифата Аббасидов. Завоевания сельджуков на этом не кончились. В правление султана АлпАрслана (1063–1072) сельджуки вторглись в Армению, большая часть которой находилась тогда под властью Византии. Они воевали с Грузией и во все большем количестве проникали непосредственно в византийские провинции Малой Азии —Каппадокию и во Фригию[32]. В Византии началась паника. Военная опасность со стороны сельджуков дала перевес в междоусобном противостоянии феодальных группировок малоазиатским динатам —«военной партии». Корону императора захватил выдающийся военачальник Роман IV Диоген (1068–1071). Он попытался остановить наступление сельджуков[33]. Но, к сожалению, в этот критический для Византийской империи момент ее феодальная элита не посчиталась с общегосударственными интересами и нуждами. При императорском дворе возник заговор. Разведка специально сообщала ложные сведения о неприятеле. Командиры войска были деморализованы, дисциплина среди солдат подорвана. В 1071 году в битве с сельджуками при Маназкерте —севернее озера Ван в Армении —византийские войска потерпели страшное поражение. Император Роман IV попал в плен. А тем временем на престоле в Константинополе немедленно утвердился ставленник столичной знати —Михаил VII Дука. Византийцы отказались даже внести выкуп за плененного императора. Он был отпущен Алп-Арсланом на слово, но по возвращении Романа IV в Византию приближенные нового венценосца схватили его и, ослепив, по византийскому обычаю, заточили в крепость[34].

Это катастрофическое поражение «имело важное значение не для одной Византии, но и для всего христианского мира. Для сельджуков теперь открывался свободный путь к Мраморному морю и Босфору, они могли без особых затруднений осадить Константинополь»[35]. Империя потеряла свои богатейшие малоазиатские провинции; ей удалось удержать за собой лишь немногие прибрежные города на западе полуострова. Как писал позднее историк, из окон императорского дворца в Константинополе теперь можно было видеть на востоке горы, которые уже не принадлежали империи. Таким образом, одна часть Византии оказалась захваченной сельджуками, другая же находилась в состоянии полнейшей анархии, кризиса власти. Феодальная знать то и дело поднимала мятежи против Константинополя, выдвигая своих ставленников на императорский престол, а государство в целом безудержно дробилось на мелкие, полусамостоятельные феодальные владения.

Всеми этими трагическими для Византии обстоятельствами и поспешил воспользоваться римский понтифик Григорий VII для того, чтобы заставить целиком подчиниться греческую империю и Церковь власти Рима. «Обессиленная в борьбе с сельджуками, ослабленная изнутри, Византия, — пишет исследователь, — казалась ему легкой добычей»[36].