Александр Невский

А иностранные туристы не ездят в Юрьев-Польской и по сей день. И, за собственным отсутствием, не просят повезти их на Липицкое поле, рассказать и показать. Да и показывать там нечего…

Дрожит сухая былинка на ветру, за ней — буро-желтые весенние увалы, жесткая прошлогодняя стерня, черная пахота, нежная зеленая полоса озимых. А все остальное — буйный кустарник, корнистый и крепкий. Так и карабкается с бугорка на бугор, с увала на увал. Горок-то, поди, уже нет, сровнялись с землей. Глядь, какая старуха в Юрьеве еще вспомнит про Юрьеву Горку, да за голову схватится: то ли сама придумала, то ли неведомо откуда на язык пришло от прабабок еще. Авдова гора и вовсе не упоминается, про ручей Тунег никто и слыхом не слыхивал, а услышит — так примет за что-либо немецко-басурманское, язык сломаешь… Все поглотила и все забыла земля за восемь прошедших веков.

Конечно, здесь надо поставить памятник. Или крест. Или часовню. И не иностранцев, а наших людей надо возить сюда. Наших.

Кстати, повесть о битве на Липице написал новгородец. Он и не скрывает симпатий к своим. Но ведь те же смоленцы — союзники новгородцев, и летописец мог хотя бы к ним отнестись дружелюбнее. Но нет. Он пишет: «Новгородцы же не ради добычи бились, а смольняне бросились на добычу и обдирали мертвых…»

Но ведь знал же летописец, что мародерство по тем временам не считалось большим грехом, что мародерствуют и те, и другие, своих он изобразил борцами только лишь за идею, а смольнян навеки пригвоздил к позорному столбу. Нет, того, что мы называем объективностью, не было и тогда.

Наших людей надо возить на Липицкое поле, наших…

Ряд безобразий всегда на виду

Лев Толстой, прочитав «Историю…» С. М. Соловьева, написал: «Приходишь к выводу, что рядом безобразий совершилась история России. Но как же так ряд безобразий произвели великое единое государство?»

Толстой субъективен. У Соловьева не только «ряд безобразий». Но Толстой прав в глобальном, общечеловеческом смысле. Только историк тут ни при чем. И Россия — тоже. Упрек Толстого надо адресовать всему человечеству и каждому человеку в частности. Натуре человеческой.

Летописи и Хроники всех времен и народов — это войны, распри, раздоры, интриги и братоубийства правящих династий. На том стоит история, во всяком случае, древняя.

Попробуйте найти в ней то, что было в промежутках между войнами и распрями.

А между тем в этих промежутках умом и руками людей создавалась Человеческая Цивилизация.

Но не только историки — мы сами не видим и не замечаем. Даже когда свидетельства созидательной работы у нас перед глазами.

Вот вам пример. Во время осады Москвы войсками Тохтамыша в 1382 году в Москве уже были огнестрельные орудия. Что-то вроде пищалей. Называлось — тюфяки. И даже пушки были! В малоизвестной летописной «Повести о нашествии Тохтамыша» прямо говорится: «Тюфяки пущаху… пушки пущаху».

Вокруг того похода и доныне кипят страсти. Он, поход, от начала до конца представляет собой загадку, некий средневековый шпионский детектив, где есть закрученная интрига, сплошь двойные и тройные агенты, и не понять, кто на кого работает и использует, какие интересы преследует. А еще надо учесть, что «Повесть…» за века несколько раз переписывалась, редактировалась в соответствующем духе. Так что — сплошная головоломка. (Вариант ее разгадки я предлагаю в главе «Заговор против Дмитрия Донского».)

И за всем этим для нас совершенно затерялся сам факт, что в Москве в 1382 году было огнестрельное оружие! Быть может, купили его на Западе. А более вероятно, что уже были свои оружейники. Если колокола издревле отливали, то могли отливать и стволы. Да и слог летописи самый обыденный: тюфяки пущаху, пушки пущаху… Похоже, не были они тогда такой уж диковинкой.

А где пушки, там и порох. Значит, в Москве уже в 1382 году было свое пушечно-литейное и химическое производство! Но кто сейчас об этом знает и говорит?

Да и в самой летописи пушки упоминаются мельком, только в связи с войной. Про войны — пожалуйста, про достижения ума и рук человеческих — ни слова.

То-то и оно…

Другой пример — Святослав, князь Юрьев-Польской. Кто его знает? Был он сыном Всеволода Большое Гнездо. Дядей Александра Невского. Братом великого князя Ярослава. Наконец, самые образованные знают, что после смерти брата Святослав стал великим князем, но его сверг Михаил Тверской.

И почти никто на Руси вам не скажет, что Святослав построил в 1234 году храм, каких не было, нет и не будет в истории человечества. Что Святослав пригласил и поныне неизвестного миру гения, масштаб личности которого просто несоизмерим с тем временем.