Александр Первый

Под влиянием доводов баронессы царь отбросил последние сомнения в своем высоком предназначении. Когда утром 7 июня в Гейдельберг пришло сообщение о том, что четырьмя днями ранее Наполеон перешел границу Бельгии и разбил Блюхера у Линьи, Александр поспешил к своей утешительнице с просьбой прочесть ему псалом 34-й ("Вступись, Господи, в тяжбу с тяжущимися со мною, побори борящихся со мною").

— Этот псалом, — заметил он, — изгнал из души моей все сомнения на счет успеха войны. Я убежден теперь, что мои действия согласуются с волей Божьей.

Чтение сопровождалось его комментариями. Так, после прочтения стихов 12–14 ("Воздают мне злом за добро, сиротством души моей") царь вздохнул:

— Я не перестаю молиться за моих врагов, и я чувствую, что я могу любить их, как заповедует Евангелие.

А после стихов 22 и 23 ("Суди меня по правде Твоей, Господи, Боже мой, и да не торжествуют они надо мною") сказал:

— Да, Господь сделает именно так, я глубоко убежден в этом. Это дело Его дело, ибо оно касается счастья народов. О, да дарует мне Бог милость доставить мир Европе! Я готов принести в жертву жизнь мою для достижения этой цели!

В беседах с г-жой Крюднер Александр постигал и самую трудную для монарха науку — азы незлобивости и смирения. Как-то он вошел к ней чрезвычайно мрачный и сердитый. Оказалось, что лакей, затворяя за ним дверь в прихожей, прищемил ему палец, и государь выбранил его. Баронесса отпустила ему и этот грех. Александр вышел от нее безмятежным и веселым и, немедленно позвав злодея лакея, подал ему руку и попросил прощения.

Этот день больше запомнился миру как день битвы при Ватерлоо…

После сражения при Ватерлоо и вторичного отречения Наполеона Александром владела только одна мысль — как можно быстрее войти в Париж.

11 июня главная квартира русской армии была перенесена в Мангейм. Здесь Александр устраивал смотры подходившим с востока дивизиям. Русские войска поражали иностранцев строевой выучкой, отличным состоянием амуниции и лошадей, но от зоркого взгляда сына Павла не укрылись некоторые недостатки. Так, Ахтырский гусарский полк найден был государем в превосходном состоянии, но было замечено, что некоторые офицеры употребляют "противу правил" серебряные цепочки на уздах; в другом гусарском полку султаны на киверах были не довольно прямы; а об артиллерии 9-й пехотной дивизии было сказано, что у исправного извозчика сбруя на лошадях лучше (в наказание командир артиллерийской роты был разжалован в младшие офицеры до окончания похода). Вот какими строгостями сопровождались гейдельбергские душеспасительные беседы.

Участие русских войск в этом походе ограничилось штурмом Шалона и осадой Меца; потери не превысили 50 человек. Александр вновь находился во главе всех дел. По словам очевидца, "переходы делает он верхом, с чужими весел и торжествует, когда же занимается делом — важен, иногда бранчлив, быстр, но нетороплив, и взыскателен". Французы толпились у его дома по нескольку часов, ожидая его выхода, тогда как улицы, где жили Франц и Фридрих Вильгельм, были пусты, "как будто монархов сих там не было".

Со сдачей Парижа военные действия прекратились почти повсюду. У Сен-Дизье Александра нагнал курьер от Чернышева, который находился уже в Париже и писал оттуда, что, по мнению Веллингтона, царь должен поспешить с приездом, так как только он может уладить противоречия между союзниками и укрепить трон Бурбонов, которыми парижане явно недовольны.

При этом известии Александр опередил армию и в сопровождении австрийского императора и прусского короля проехал 200 верст под охраной всего полусотни казаков, а после Мо — и вовсе без конвоя. "Должно удивляться, с какой смелостью государь отважился на опасный путь, в котором сотня решительных французов могла переменить участь вселенной", — писал Михайловский-Данилевский.

28 июня царь въехал в Париж под приветственные крики жителей: "Вот Александр, вот наш избавитель!" Спустя полчаса после того, как он вошел в Елисейский дворец, туда явился Людовик, который на этот раз уже не разыгрывал из себя «короля-солнце». Их беседа продолжалась около часа. Когда они вышли из кабинета, на Александре была голубая лента ордена Святого Духа. Король, указывая на царскую свиту, громко сказал: "Ваше величество, объявите этим господам, что на вас не лента святого Андрея Первозванного". Прощаясь с царем, он был любезен и предупредителен, всем своим видом показывая, что он неплохой, в сущности, старикан.

Прибытие Александра действительно предотвратило многие беды. Так, Блюхер отдал уже распоряжение взорвать Йенский мост — символ военного позора Пруссии, — и только вмешательство царя предотвратило готовящийся акт вандализма. Кроме того, как и в прошлый раз, были приняты меры по охране спокойствия парижан.