Александр Первый и тайна Федора Козьмича

Между тем «notre ange», доброта и благожелательность которого «несомненны», о военных поселениях выразился однажды так: «Военные поселения будут, хотя бы для этого пришлось всю дорогу от Чудова до Петербурга устлать трупами»; своей родной сестре Екатерине Павловне он слал столь нежные письма, что их тон и характер заставляют предполагать интимные отношения между братом и сестрой. Существует при том мнение, что Александр I России не любил, русского языка хорошо не знал, русских презирал; «из них каждый», по его словам, «либо плут, либо дурак»; во внешней политике подпадал нередко влиянию личного самолюбия или погоне за позой, вопреки истинному благу и действительным интересам России, благодаря чему иным исследователям «ангел» для своей семьи представляется чуть не злым гением для России.

При всем разнообразии отзывов, почти все они совпадают в признании скрытности и неискренности — одной из основных черт Александра. Эти особенности развиты были условиями придворной жизни, среди которых протекала его юность. Любимый внук Екатерины, не чаявшей души в «господине Александре», осыпавшей его благодеяниями и прочившей, минуя Павла, в наследники трона, — он в нежных выражениях благодарит дорогую бабушку за все то, что она делала ему и что «еще намерена сделать» в будущем. В то же время, не желая восстановить против себя отца, он пишет ему самые почтительные сыновьи письма, выражая полнейшую покорность и преданность его воле. С одной стороны на великого князя влиял блестящий Екатерининский двор с его знаменитыми вечерами в Эрмитаже, где он вращался в кругу выдающихся государственных лиц, пышных придворных, слышал утонченную дипломатическую речь, смотрел новейшие французские пьесы. Противоположные впечатления накладывал малый Гатчинский двор, с его суровой казарменной обстановкой, с утомительными военными парадами и вспыльчивым подозрительным Павлом во главе. Эта двойственность влияния очень рано приучила юного великого князя скрывать свои истинные чувства, заставила иметь два «лица» и развила то «двоедушие», которое отмечают современники.

Вместе с тем Александру свойственны были сентиментальность и романтизм эпохи, привитые воспитанием, ранним знакомством с философией Запада, Руссо и энциклопедистами. Внушаемое этой философией представление о тягостном бремени власти рано вызывает в нем мечту уйти от «этого трудного поприща» и уединиться с женой где-нибудь «на берегах Рейна», чтобы «жить спокойно, частным человеком, наслаждаясь своим счастьем в кругу друзей и в изучении природы». Но, развивая мысль и чувство, воспитание оставляло в бездеятельности волю, не упражняя привычки к самостоятельному труду и активному усилию. Александр остался слабоволен. Между тем, русская жизнь требовала от правителя не сентиментальной романтики, а живой деятельной любви и неустанного труда. Легко понять, к каким последствиям и душевной катастрофе могло привести столкновение подобного мировоззрения с реальной русской действительностью, с ее косностью и крепостным укладом. Одушевляемый благими идеями, Александр легко увлекался проектами государственного преобразования, но, неспособный преодолевать житейские затруднения, он при первой же неудаче опускал руки, терял веру в начатое дело, в русский народ, начинал презирать все русское и испытывал состояние той разочарованности и меланхолии, которые так характеризуют последний период его жизни.

Эта меланхолия, казавшаяся загадочной, неискренность, облеченная в форму утонченной вежливости, обманчивая готовность соглашаться с мнением собеседника — не позволяли разгадать его истинную сущность и делали для современников таинственным «очаровательным сфинксом».

Глубокий и тягостный след оставили в душе Александра I события 11 марта. Известно, что своей подозрительностью, вспыльчивостью, психической неуравновешенностью, принимавшей даже формы враждебного отношения к собственной династии, Павел I создал благоприятную почву для возникновения заговора на его жизнь. Повиди-мому, и сам неуверенный в своей безопасности, он торопил с постройкой Михайловского замка, куда и переехал тотчас же, едва она была закончена. Новый замок должен был стать неприступной твердыней. Нижняя часть стен была из тесанного гранита; все здание окружали рвы с подъемными мостами. Вооруженные посты заняли все выходы.