Александр Первый и тайна Федора Козьмича

Несколько указаний могут служить подтверждением догадке о «масонстве» Федора Козьмича. Так, манера писать на длинных листках, подобных «тайне», встречается у масонов; одним ученым мне сообщено, что он сам видел не мало подобных лентообразных записей в делах б. архива Военного Министерства, связанных с закрытием масонских лож. Следует заметить, что барон Д. Е. Остен-Сакен, с которым переписывался Федор Козьмич, был тоже масоном. Поучения Козьмича о равенстве людей (и цари, и полководцы, и архиереи — такие же люди, как и вы), повторявшиеся в обстановке того времени, напоминают общераспространенное среди масонов учение о равенс1ве. Вспомним также многими подмеченное в старце уклонение от православного уклада в сторону мистицизма Епископ Макарий в своих путевых заметках за 1896 г. записал, «однажды посетил Федора Козьмича какой-то человек, выдававший себя за образованного, всезнаю щего Федор Козьмич подал ему таблицу с ребусами, как называл ее местный священник; вероятно, это была таблица с какими-нибудь мистическими знаками, состоящими из сочетаний букв. Это — в обычае Федора Козьмича. И мне, когда я в молодости посетил Федора Козьмича, он делал мистическое изъяснение букв, и говорил о свете». Наконец, один из посетивших старца в селе Краснореченском, в 1858 г., считает его масоном, рассказывая о «молчаливом отшельнике Федоре» так: «ha приветствия, речи и советы о. ректора (духовной семинарии) посещать церковь и приобщаться св. тайн, он отвечал мало, на странном наречии из смеси церковно-славянского языка с латинским, невразумительными фразами мистическими и даже апокалиптическими. Из этого посещения мы вынесли такое предположение о нем, что он или из Западной России униатский богослов, сбившийся с логического толка и смысла, или же философ-мистик и масон». Последнее мнение я и считаю наиболее вероятным, так как оно сходится с выводом, извлеченным мною из «Тайны» старца.

С принятой мною точки зрения бесполезно искать прямого или инссказательного смысла во фразе на первом листке «Тайны». Это — набор слов, служивших для шифра; отсюда неслучайная, по-моему, неправильность слов («ковое» и др.) и условная искусственность в построении фразы.

VIII. Кто был Федор Козьмич?

Кто же был Федор Козьмич, и в какой общественной среде следует его искать? Учитывая данные и рассказы о старце, можно составить себе следующее о нем представление. —

1) Военная осанка, манера держаться и говорить, близкое знание военной жизни, ряд других мелочей того же характера изобличают в нем человека военного.

2) Знание событий, совершавшихся в высшем обществе, образованность, осведомленность в вопросах государственных и пр. говорят о принадлежности к высшему обществу; следовательно, как военный, он должен был находиться среди офицеров лучших гвардейских полков.

3) Детальное описание кампаний 1812 — 1815 гг. оставляли в слушателях убеждение, что рассказчик сам был участником этих кампаний и даже вместе с армией вступал в Париж в 1814 г.

4) Рассказы о дворцовых интригах и знание придворной жизни заставляют предполагать в нем лицо, имевшее какое-то отношение к придворной жизни.

5) Ряд указаний свидетельствуют, что он был масоном-мистиком.

6) Предания, идущие от простых и интеллигентных людей, единогласно сходятся на том, что он владел иностранными языками.

7) Советы Федора Козьмича крестьянам, наряду с прочей его культурной деятельностью, обнаруживали, по словам очевидцев, в нем «не малое знание» крестьянской жизни, условий выбора и обработки земли, устройства огородов и всякого рода посевов.

Не могу вслед за историком Шумигорским на основании «частого» употребления старцем слова «панок», «панушки» заключать о близости его к польским или католическим кругам. С таким же правом можно настаивать на «барском» происхождении Козьмича только потому, что старцу была свойственна еще более частая манера обращаться к собеседнику со словами «любезный», «любезная».

Составив на основании приведенных признаков свое представление о старце, я начал поиски о происхождении этого загадочного человека, исходя из того убеждения, что исчезновение такого заметного лица, представителя высшего общества, не могло пройти бесследно. Перебрав данные о нескольких лицах, которые в той или иной степени могли быть интересны в качестве «кандидатов», или «alter ego» Федора Козьмича, я, наконец, в «Сборнике биографий кавалергардов» С А. Панчулидзева обратил внимание на биографию некоего кавалергарда Федора Александровича Уварова 2-го, сведения о котором оказались необыкновенно любопытными и действительно говорили о неожиданном, загадочном его исчезновении.