Александр Попов

Но голос выдающегося деятеля флота не возымел надлежащего действия. Резолюция Тыртова была характерна для сановника, не могущего и не желающего преодолеть бюрократическую рутину. Сознавая важность нового средства связи в морском деле, управляющий Морским министерством не проявил должной активности и не принял действенных шагов, направленных к тому, чтобы флот в полной мере воспользовался великим завоеванием отечественной науки и техники. Не отрицая большого и важного значения поднятых Макаровым вопросов, Тыртов наложил на его докладной записке резолюцию: «Надо иметь в виду, что г. Попов поступил на службу в Электротехнический институт профессором, следовательно, добровольно взял на себя обязанности профессора, и я недоумеваю, каким образом без его желания убедить его заниматься только усовершенствованием способа телеграфирования без проводов. Об усилении средств мастерской передать для делопроизводства в главное управление. Против увеличения ничего не имею и вполне сознаю важность обладать возможностью телеграфирования без проводов на судах и фортах. И сожалею, дело это прививается очень туго и даже при участии самого изобретателя ограничивается крайне незначительным расстоянием, на которое удается передавать телеграммы»[753].

Таким образом, единственной научной базой для дальнейших исследований в области беспроволочной телеграфии осталась физическая лаборатория Электротехнического института. В ней действительно вскоре был сделан новый важный шаг. Под руководством Попова Самуил Яковлевич Лифшиц начал свои известные изыскания, о которых Попов доложил на Третьем Всероссийском электротехническом съезде в докладе «Телеграфирование без проводов»[754].

В опубликованных более чем через 40 лет своих воспоминаниях С. Я. Лифшиц писал: «Попов остался очень доволен как своим докладом на съезде, так и моей демонстрацией. Съезд, а за ним русская и иностранная печать отметили, что делегатам съезда была показана демонстрация впервые осуществленного телефонирования без проводов с помощью затухающих электромагнитных волн»[755].

Как и все профессора, Попов был занят в Электротехническом институте преимущественно педагогическим трудом. Об этой стороне его деятельности сохранилось немало сведений. Он не был блестящим оратором, но на слушателей производила неизгладимое впечатление последовательность и четкость изложения. Все, кто его слушал, в один голос утверждают, что Попов ясно и просто излагал основные понятия, строго выделяя суть дела, и обращал внимание на наиболее важные стороны освещаемого вопроса. «Как всякий выдающийся ум, — рассказывает В. К. Лебединский, — он накладывал на излагаемый предмет печать своего духа, и хотя в его лекциях осведомленный читатель не найдет чего-либо существенно нового, но зато сразу почувствует внутреннюю силу лектора, его власть над излагаемым предметом и оригинальный, но вместе с тем ясный и доступный способ изложения»[756].

Не только Лебединский, но и другие авторы, писавшие о Попове как о лекторе, сами занимались преподавательской деятельностью в высших учебных заведениях в течение десятилетий, а некоторые из них, как, например, Т. П. Кравец, были замечательными ораторами, т. е. строгими ценителями методики преподавания. Все надолго запоминали выступления Попова перед широкой аудиторией.

Вот что писал Кравец[757] более чем через полвека после выступления Попова на съезде русских естествоиспытателей и врачей: «Манера чтения А. С. Попова была необыкновенно проста — без всякой аффектации, без ораторских ухищрений и украшений: ее красота была в простоте и убедительности содержания. Лицо оставалось спокойным и даже неподвижным; лекторское волнение, естественное при ответственном выступлении перед большой аудиторией, было глубоко скрыто человеком, явно привыкшим владеть собой и своими чувствами. Таков и должен быть человек больших возможностей и малого честолюбия»[758].

Съезд, о котором идет речь, происходил в 1901 году, когда Попов был уже прославлен во всем мире и занимал кафедру в Электротехническом институте. Но вот что писал H. H. Георгиевский, знавший Попова еще раньше как молодого преподавателя, имевшего всего несколько лет педагогического стажа: «Он производил всегда сильное впечатление на аудиторию глубоким содержанием своих лекций, оригинальным подчас освещением, проведением интересных, иногда неожиданных для слушателя, параллелизмов и блестящей и продуманной до мелочей постановкой опытов. Среди моряков он считался выдающимся лектором; аудитория на его лекциях и сообщениях всегда была переполнена»[759].