Александр Пушкин и его время

Поэма «Руслан и Людмила» вышла в свет в начале августа 1820 года, и лишь спустя полгода Пушкин наконец получает в свои руки в Кишиневе первый авторский экземпляр, за что и благодарит Гнедича, явно любуясь книгою: «Платье, сшитое, по заказу вашему, на «Руслана и Людмилу», прекрасно; и вот уже четыре дни, как печатные стихи, виньета и переплет детски утешают меня»..

И тут же довольный автор по-деловому извещает издателя, что он кончил новую поэму — «окрещена Кавказским пленником… во всей поэме не более 700 стихов — в скором времени пришлю вам ее — дабы сотворили вы с нею, что только будет угодно».

Впрочем, скоро Пушкину приходится пересмотреть свое отношение к Гнедичу как издателю: за «Руслана» Гнедич выплатил Пушкину что-то очень мало, а выпустив «Кавказского пленника», Гнедич заплатил Пушкину за него всего-навсего 500 рублей и дал только один-единственный бесплатный авторский экземпляр. Гнедич предлагает немедленно же выпустить вторые издания и «Руслана», и «Пленника», но автор воздерживается: он чувствует уже деловую почву под ногами.

Вместо Гнедича за издание пушкинских произведений берется добрый друг князь П. А. Вяземский, в издании которого вышел «Бахчисарайский фонтан». Издатель на этот раз выплатил Пушкину высокий гонорар в три тысячи рублей.

Все больше законченных стихов выходит из-под пера поэта, всё больше под звон почтовых колокольцев отсылается в Петербург, в Москву. Его «ссылошная» литературная работа идет неплохо.

В 1820 году вышла поэма «Руслан и Людмила», в 1822-м — «Кавказский пленник», в 1824-м — «Бахчисарайский фонтан». В мае 1823 года начата первая глава «Евгения Онегина», это прощание поэта с Петербургом и собственной юностью.

Победоносно входя в литературу, танцуя на кишиневских балах, крупно играя в карты, ухаживая за дамами, дерясь с дерзецами на дуэлях, Пушкин теперь подчеркнуто, экстравагантно подчас выявляет свое право на оригинальность, на независимость, на своеобразие, на личность, на свой труд. Он, по рассказам кишиневских старожилов, появлялся иногда на публике то в костюме турка, в широчайших шароварах, в красной феске с кистью, в туфлях, покуривая трубку, а то являлся греком или цыганом, или евреем… Как-то на празднике Пасхи, когда всюду трезвонили колокола и веселые, нарядные толпы людей затевали танцы и игры на улице, Пушкин вместе с толпой пляшет молдавский народный танец «джок»… Из толпы поэт переходит к смотревшим на него знакомым и с восторгом рассказывает, как приятно отплясывать «джок» под гулкие звуки кобзы.

Поэт вообще не стеснялся в выражении своих восторгов, своих чувств, как и своего гнева. Едучи однажды верхом по праздничной улице, Пушкин в окне увидел хорошенькое девичье личико, дал коню шпоры и въехал на крыльцо.

Девушка перепугалась. И весь Кишинев после этого услышал, что генерал Инзов на два дня отечески лишил Пушкина обуви. Поэт просидел это время у себя в комнате за письменным столом, писал, читал и развлекался стрельбой из пистолета пулями восковыми и из хлебного мякиша.

Восковыми пулями дело не ограничивалось. Играя как-то ва-банк, Пушкин проигрывал некоему офицеру Зубову… Встав из-за стола, он со смехом заметил, что, в сущности, ему не следовало бы платить проигрыша, так как Зубов играл наверняка…

Произошло объяснение, последовал вызов. Поехали «в Малину» — виноградник за Кишиневым, где по традиции происходили дуэли. Пушкин «стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки»[11], Зубов стрелял, дал промах. Пушкин, имея за собой право выстрела, спросил: — Вы удовлетворены?

Зубов требовать его выстрела не стал, а бросился обнимать противника.

— Это уже лишнее! — заметил холодно Пушкин и ушел.

Был и другой случай. Пушкина вызвал к барьеру из-за пустячного недоразумения на танцах старый командир Егерского полка, герой Бородина, полковник Старов. Стреляться съехались на рассвете зимой, в метель, в сильный ветер. Стреляли каждый по два раза, но давали промах.

Решили отложить до хорошей погоды, но друг Пушкина Н. С. Алексеев увел противников в ресторан Николетти и помирил их.

— Полковник, — сказал Пушкин, — я всегда уважал вас и потому принял ваш вызов!

— И хорошо, Александр Сергеевич, сделали! — отвечал тот. — По правде и я скажу, что вы так же хорошо стоите под пулями, как и пишите!

Оба противника обнялись…

Свободный, смелый, независимый Пушкин не стеснял себя и в сердечных увлечениях… Один из молдавских друзей поэта, Константин Захарович Ралли, поехал раз с Пушкиным в свое поместье Долну (ныне город Пушкин). Неподалеку в лесу стояла табором цыганская деревня, заселенная крепостными Ралли. Возвращаясь из Долны, Ралли с Пушкиным заехали к лесным этим цыганам, где в шатре у були-баши, то есть у старшины табора, Пушкин увидел его дочь. Высокая, черноокая красавица с длинными косами, Земфира одевалась по-мужски — носила шапку баранью, белую шитую молдаванскую рубаху, цветные шальвары, курила трубку… Женского на ней были только мониста из золотых и серебряных монет, дары ее поклонников.