Александр Пушкин и его время

Искреннее участие (не светское), которое я, с тех пор, как себя понимать начала, принимаю в участи Пушкина, пусть оправдывает в сию минуту перед вами меня, милостивый государь, в том, что, не имея чести быть вам знакомою, решилась начертать сии строки. Из здесь приложенного письма усмотрите вы, в каком положении находится молодой, пылкий человек, который, кажется, увлеченный сильным воображением, часто, к несчастью своему и всех тех, кто берут в нем участие, действует прежде, а обдумывает после. Вследствие некоторых недоразумений, или, лучше сказать, разных мнений по одному же однако предмету с отцом своим, вот какую просьбу послал Александр к нашему Адеркасу. Я все то сделала, что могла, чтобы предупредить следствие оной; но не знаю, удачно ли; потому что г. Адеркас, хотя человек и добрый, но был прежде полицемейстер… Не дайте погибнуть сему молодому, но право хорошему любимцу Муз. Помогите ему там, где вы, а я, пользуясь несколько его дружбою и доверенностью, постараюсь, если не угасить вулкан, по крайней мере направить путь лавы безвредно для него».

Жуковский поддержал Прасковью Александровну в этом добром и важном деле. Псковский губернатор хотя и был добр, но «был прежде полицемейстер», как тонко указала Прасковья Александровна в своем письме.

Тяжелое время!

«…Все то время, что я не в постели, — пишет Пушкин своему другу княгине В. Ф. Вяземской, которая еще оставалась в Одессе, — я провожу верхом в полях. Все, что напоминает мне море, наводит на меня грусть — журчанье ручья причиняет мне боль в буквальном смысле слова — думаю, что голубое небо заставило бы меня плакать от бешенства; но слава богу небо у нас сивое, а луна точная репка… Что касается соседей… они мне не докучают — я слыву среди них Онегиным, — и вот я — пророк в своем отечестве. Да будет так. В качестве единственного развлечения я часто вижусь с одной милой старушкой-соседкой — я слушаю ее патриархальные разговоры. Ее дочери, довольно непривлекательные во всех отношениях, играют мне Россини, которого я выписал. Я нахожусь в наилучших условиях, чтобы закончить мой роман в стихах, но скука — холодная муза, и поэма моя не двигается вперед…»

Разлад в семье рос, отношения, между Пушкиным и его родителями ухудшались, и наконец отец Сергей Львович, боясь за себя, отказался от надзора за сыном, семья собралась и покинула усадьбу. Отец, мать и сестра Ольга уехали в Петербург, младший брат Лев был уже в Петербурге, он уехал раньше.

Пушкин остался в Михайловском один, наедине со своими думами, в наступившем благословенном покое творчества,

Глава 13. Сень уединенья

Осень к тому ноябрю взяла полную силу. Низкие тучи волокутся над пустыми полями, над потемневшими остожьями на лугах, от туч то темнеют, то светлеют огромное озеро Кучане, река, озеро Маленец. Из туч косо свисают черные космы дождей. За водяной завесой скрываются и снова появляются три горы, на двух из них церкви, на третьей горе — усадьба Тригорское. С древнего высокого кургана Воронича необъятен печальный, затуманенный кругозор с многими деревнями, где дождь сбивает, гнет книзу дым из труб… Леса стали прозрачны, желтый лист устилает мокрую дорогу…

«Скучно, вот и все»… «умираю, скучно», — записал Пушкин в эти дни. Скучно в усадьбе Михайловского, в комнате поэта — маленькой, в два окна с мутными стеклами, — где стоит деревянная кровать с двумя подушками— кожаной да пуховой, на кровати всегда валяется халат. У окошка ободранный ломберный стол, на нем банка из-под помады — чернильница, из которой пишет поэт, сидя на единственном желтом стуле.

Шкаф с книгами дополняет обстановку.

Родителей нет, хозяйничает Арина Родионовна, няня… Холодно, сыро; чтоб не топить большого дома, няня приказала закрыть барские апартаменты, а сама живет в комнате рядом. Даже Никиту батюшка отобрал у Пушкина и угнал в Петербург, приказал ходить за молодым Львом Сергеевичем.

Пушкин любил осень — осень не обольщает, не увлекает человека, осень сосредоточенна, полна глубокой тоски, тихого замирания жизни. На вызов слабеющей жизни поэт отвечает нарастающим творчеством, бешено состязаясь с тоской и скукой и находя силу и упор в самом себе.

С роскошного юга в Михайловское поэтом привезены две начатые рукописи: «Цыганы» — поэма и «Евгений Онегин» — роман в стихах,

Тема «Цыган» — вечный конфликт, бесконечно решаемый в стихах, в романах, в семьях и, однако, не решенный и доселе. Вечно живой природе в этой поэме противопоставлен построенный людьми город, создавший свою особую жизнь силой и оружием, между тем как герои поэмы— живые люди, живущие так, как создала их природа.

Из Лицея вынес Пушкин, старую формулу «самый воздух городов делает людей свободными».

Но с тех пор сам город вырос, окреп, его законы уже не освобождают, а гнетут, мучат, калечат людей, лишенных благ природы:

Там люди…
Главы пред идолами клонят
И просят денег да цепей.