Александр Солженицын: Гений первого плевка

Где Солженицын, там всегда не только злоба, клевета, но и напроломное вранье, невежество. Вот Карякин уверяет, например: «Пожалуй, никогда еще первое произведение безвестного доселе автора („Один день“) не производило столь всеобщего и оглушающего и просветляющего впечатления». Как это возможно — одновременно и оглушить (от этого ж в глазах меркнет) и просветлить? Но дело не в этом. Критик, занятый круглосуточным штудированием Маркса, просто не слышал о том, например, какой литературной «бомбой» для всей Европы явились в 1774 году «Страдания молодого Вертера», автор которых был без малого в два раза моложе безвестного досель глушителя-просветителя. Говорят, Наполеон прочитал «Вертера» столько же раз, сколько Сталин смотрел «Дни Турбиных»… А поэма «Руслан и Людмила», автор которой был больше чем в два раза моложе безвестного доселе? Она же вызвала бурю! А даже не напечатанная в «Новом мире» многотысячным тиражом, но лишь рукописная «Смерть поэта» 23-летнего Лермонтова?.. И заметьте, правдолюб Карякин, что гениального Лермонтова за это стихотворение сослали на Кавказ под чеченские пули, а вашего нудного пророка выдвинули на Ленинскую премию. Ну да, к огорчению на том свете Ильича (он же, как помним, мечтал о Солженицыне), премию не дали, но и выдвижение совсем не то, что чеченские пули… Наконец, вспомним рассказ «Макар Чудра», наутро после публикации которого опять же не в столичном «Новом мире», а в тифлисской газете «Кавказ» 24-летний Максим Горький проснулся знаменитым… Вы хоть о чем-нибудь из всего этого слышали, Карякин?

Он продолжает: не столь давно обожаемый им «Ленин так ненавидел Достоевского, так ненавидел…» Как — так? Как Солженицын — Шолохова? И сварганил книжицу, где говорилось, что «Преступление и наказание» Достоевский украл у Виктора Гюго? Или писал о его «палаческих руках»? Или, пользуясь своей властью, запретил в 1921 году юбилейные мероприятия в Москве и Петрограде по случаю 100-летия со дня рождения писателя? Или распорядился прекратить издание начатого еще в 1914 году 23-томного собрания его сочинений? Или приказал снести флигель на Божедомке, где писатель родился? Или писал на него злые эпиграммы, как Тургенев?.. Ничего же этого не было. Ленин просто не любил Достоевского, и в этом был далеко не одинок. Это писатель сложный, трудный, противоречивый. Например, его не любили Тургенев, Щедрин, Чехов, он был «антипатичен» Чайковскому, Бунин терпеть его не мог. А ведь никто из них и Маркса не читал и не состоял ни в РСДРП, ни в РКП(б) и не числился в «ленинской гвардии». Да ведь и сам Достоевский кое-кого терпеть не мог. После знакомства с Тургеневым писал о нем брату: «Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет — я не знаю, в чем природа отказала ему. Наконец, характер неистощимо прямой, прекрасный, выработанный в доброй школе». А по прошествии времени — нечто совсем иное: «Он по самой своей натуре сплетник и клеветник» и т.д.

И вот, говорит Карякин, ненавидя Достоевского, «Ленин так беззаветно любил Нечаева». Речь идет об известном С. Г. Нечаеве (1847–1882), единомышленнике Бакунина, создателе тайного общества «Народная расправа», прибегавшего в своей деятельности к обману, провокациям, шантажу и даже убившего по обвинению в измене члена общества студента И. И. Иванова. Он был осужден на 20 лет и умер в Алексеевском равелине Петропавловки.

Маркс и Энгельс посвятили Нечаеву и нечаевщине большую статью в своей работе «Альянс и международное товарищество рабочих» (Сочинения, М., 1961, т. 18). Разбирая воззвания и прокламации Бакунина и «его агента» Нечаева, они писали: «Все это чистая галиматья… Полное отсутствие идей выражается в такой напыщенной галиматье, что нет возможности передать ее, не ослабив комичности… Эти безмозглые людишки, говоря страшные фразы, пыжатся, чтобы казаться революционными гигантами. Это басня о лягушке и воле» (с. 398).

И вот одну из этих надутых лягушек, осужденных не только лично Марксом и Энгельсом, но и Первым Интернационалом, и поколениями русских коммунистов, уверяет знаток рабочего движения, Ленин любил так беззаветно, как он, знаток, — Солженицына. Как же проявилась эта порочная любовь? Ленин написал о Нечаеве хвалебную статью? Нет. Имя Нечаева даже не встречается в Полном собрании его сочинений. Или распорядился поставить Нечаеву памятник в Петрограде на месте памятника Петру? Или хотя бы велел выбить его имя среди девятнадцати имен революционеров от Кампанеллы до Плеханова на памятнике-обелиске, открытом 7 ноября 1918 года в Александровском саду у Московского Кремля? Или хотел переименовать город Карягино, что был тогда в Азербайджане, в Нечаевск?.. В ответ мы можем услышать: «Если Ленин мечтал о Солженицыне, то как он мог не любить Нечаева!»