Александр Столетов

«Так как в том же заседании было рассмотрено и разрешено еще 72 дела, помимо чтения и утверждения длинного протокола предшествующего заседания, вышеприведенный судебный приговор из десятка подсудимых был, очевидно, произведен очень поспешно, – вспоминал профессор В. И. Герье. – Быстро распространившийся слух об этом приговоре взволновал студенчество, так как-де в манифестации принимало участие больше 10 лиц, пришли с других факультетов студенты, густо наполнившие широкую лестницу, ведшую в аудиторию второго этажа и обширный вестибюль. Но для всех было очевидно, что суду и каре подверглись немногие случайно замеченные при шапочном разборе.

Поэтому на следующий день, в пятницу 2-го декабря, в химической лаборатории собралась сходка. Туда была призвана полиция, переписавшая „не успевших разбежаться“, и результатом этого была высылка полицией 49 студентов из Москвы».

В конце концов московский обер-полицмейстер направляет донесение «Записка о роли „Союзного совета землячеств“» министру народного просвещения Делянову: «Как бы то ни было, „Союзный совет“ вел себя благопристойно до осени нынешнего года, когда болезнь, а затем и кончина государя императора Александра III вызвали в публике всевозможные толки и предположения. <…> Распространились самые нелепые слухи вроде отмены охраны, производилась крайне тенденциозная критика минувшего царствования, и в конце концов разговоры эти настолько взволновали и разожгли молодежь, что студенты рвали в стенах университета на глазах начальства подписные листы на венок усопшему государю императору, произнося при этом самые возмутительные речи <…>. Ввиду этого „Союзному совету“ было сделано предостережение, члены его были переписаны, но это не подействовало, появилась новая прокламация <…>. Второе предупреждение также не оказало никакого действия, и вышедшие студенты в первой же портерной собрали сходку, на которой и решили продолжать свое дело далее <…>. Администрацией решено было сорвать настроение и ходатайствовать о высылке из Москвы всех наиболее видных главарей кружков, без различия их партийных оттенков, наравне с переписанными членами „Союзного совета“, которые, выпустив вышеуказанные прокламации, утеряли тем веру, вышли из границ своей программы и явились такими же агитаторами, как и другие лица, – в общем, предполагалось выслать около 50 человек». Так, используя инцидент с освистанием профессора, правление хотело избавиться и от многих других неугодных студентов.

«Так как студентам было воспрещено участие во всех тайных обществах, хотя бы и не задававшихся преступными целями, то участие в землячестве уже само по себе являлось преступлением, – объясняет Герье. – Между тем, землячества давно существовали при Московском университете и раньше не преследовались».

Прогрессивные преподаватели стараются сделать все, чтобы вернуть сосланных студентов. В их числе Столетов, Тимирязев, Марковников. Профессора собираются на квартире и составляют там петицию московскому генералу-губернатору великому князю Сергею Александровичу. В ней они требуют возвращения студентов и осуждают произвол властей. «Многие из высылаемых, – сказано в ходатайстве, – как достоверно известно, не только не желали беспорядков, но и всеми силами старались успокоить волнения между студентами, вызванные приговором Правления от 1-го декабря; в числе пострадавших находится немало студентов, подававших большие надежды своими успешными занятиями; вина их заслуживает снисхождения, так как принадлежавшие к землячествам студенты могли считать эти общества негласно разрешенными и, наконец, их поступок принадлежит университетскому суду, а не полицейской каре».

Великий князь пересматривает приговор правления. Большинство студентов оправдывают, из 49 высланных человек 11– разрешают сразу же вернуться к учебе, 25 увольняют, но с правом поступать куда-либо еще, и лишь 13 исключают из университета с лишением права учиться или преподавать где-либо еще.

Правление университета в ярости: через их приговор просто перешагнули! Это послужило для них поводом к осуществлению кампании против петиционеров, «которых они решили доконать по пословице „Не мытьем, так катаньем“», – горестно замечает Герье.

Сначала на одном из заседаний ректор заявляет о своем уходе. Но это не возымело должного эффекта отставки всей административной верхушки университета, которого Некрасов добивался. И тогда ректор и правление ходатайствуют о привлечении к ответственности авторов петиции. Царская охранка доносила: