Александр Суворов

Получив отпуск для принятия наследства, Суворов приехал в Москву, где находилась в то время императрица Екатерина. Она приняла его ласково и предложила Суворову командование Петербургской дивизией, что требовало от него переезда в Петербург. Пост, предложенный Суворову, был очень почетным - после командира гвардейской дивизии командир Петербургской дивизии является в военном окружении царицы самым приближенным к ней лицом.

Но Суворов отказался принять предложенный ему пост, объяснив, что ему нужен по крайней мере год, чтобы привести в порядок дела наследства. Екатерина не настаивала на своем предложении и согласилась дать Суворову просимый отпуск.

Отказ Суворова удивил и рассердил Варвару Ивановну и послужил причиной их первой и очень серьезной ссоры. Она, не обинуясь, назвала отказ от почетного назначения "непроходимой тупостью".

- Вам угодно, - быстро говорила она, - всю жизнь быть в роли поддужного у разных рысаков вроде Румянцева или Репнина? Вы хотите, чтобы я в Москве закисла и сделалась "тетёхой" вроде вашей "птичницы" Прасковьи Тимофеевны? Кстати сказать, ваши попугаи-неразлучники сдохли - чего-то не то съели, а может быть, Пелагея им нарочно чего подсыпала... Нет, сударь, довольно мне вас встречать и провожать, а между тем, всем на смех, слыть "соломенной вдовой"!..

Если говорить кавалерийским языком, Варвара Ивановна "закинулась" и "понесла", торопясь разом выпалить все, что накипело в сердце...

Онемев от изумления, Суворов слушал жену. И в самом деле, ведь не прошло еще двух лет со дня их свадьбы, а жена его три раза провожала и три раза встречала. И за эти неполные три года Варвара Ивановна стала совсем другой.

Суворов хладнокровно выдержал первый налет семейного противника, подобно тому как войска его выдерживали бешеные налеты турецких спагов*. Он спокойно начал представлять свои резоны:

- Отец умер...

_______________

* С п а г и - конница султана.

- Дай ему бог царствие небесное! - вставила Варвара Ивановна с явной издевкой. - Но ты же сам теперь отец! - добавила она так быстро, что нельзя было сказать: "Не перебивай".

- Что же мне, бросить наследство, запустить хозяйство или профинтить, пустить на ветер?

- Ты теперь стал богаче, чем сам считаешь! - загадочно ответила жена.

Суворов развел в недоумении руками и посмотрел вокруг, оглядывая множество ненужных ему вещей. Их и в день свадьбы было уже много, а за время отлучек мужа Варвара Ивановна еще кое-что прикупила. Вот, например, год тому назад не было той великолепной горки с зеркальными стеклами кругом. В горке, меж фарфора и серебра, Суворов увидел и кубок Венеры Флорентийской и другие свадебные подарки. Среди них сидела и кукла подарок старухи Олсуфьевой; она, деревянно вытянув из-под белых панталончиков ноги в розовых чулках и красных полусапожках, смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами, а к правой ее руке привязана узкой ленточкой извлеченная из футляра "родовая прозоровская" плетка; рукоятка ее, оправленная в золото и самоцветы, явно показывала, что нагайка неприменима ни при верховой езде, ни для чего иного, а только чтобы "учить"... "Символ", - вспомнил он брошенное Прасковьей Тимофеевной словечко, когда они к ней последней приехали с визитом... Кукла напомнила ему о Наташе - вот неотразимый довод, чтобы покорить мать...

- А ты бы поехала со мной в Петербург?..

- Не думала бы ни минуты! - загораясь надеждой, живо отозвалась жена...

- Да как же зимой, в морозы м а л е н ь к у ю везти...

- А! "Маленькую"! - жестко, почти злобно проговорила жена. - А обо мне ты не подумал...

Суворов умолк.

Он почувствовал, что терпит поражение в серьезной схватке с сильным противником, и кинулся за советом и помощью к Прасковье Тимофеевне. После женитьбы он виделся с нею всякий раз, когда приезжал в Москву, но лишь теперь разглядел, что Головина за короткое время сильно "сдала", - перед ним была дряхлеющая старуха.

- Жаловаться приехал? Вот то-то, - говорила старая "птичница", усадив гостя после приветствий, объятий и поцелуев в кресла. - Без матери рос, а покойный Василий Иванович, не тем будь помянут, мало тобой занимался. Не мудрено, что нашу сестру не понимаешь.

- Мне некогда было заниматься женщинами.

Головина рассмеялась, лицо ее помолодело.

- Ну, вот теперь, милый, займешься. Одну поймешь - и всех поймешь...

- А попугаи сдохли, - некстати брякнул Суворов.

"Птичница" махнула рукой:

- Я-то, старая дура, подарила "неразлучников", а он, наш милый, прямо чуть не из-под венца убежал в армию!..

- У меня был краткий отпуск. Я и так просрочил целый месяц.

- Еще бы не просрочить!.. А куклу видел?

- Это вы придумали, Прасковья Тимофеевна?

- Ан нет. Сама она, сама. Я даже пеняла ей. И с тех пор меж нами ровно кошка пробежала. Показаться ей на глаза не смею. А по Наташеньке скучаю. Дочка вся в тебя.

- Как будто так.

- Не "как будто так", - рассердилась Прасковья Тимофеевна, - а вылитая ты! Перо в перо!.. Да! Не пришлось Василию Ивановичу внучку понянчить!..

Суворов молчал.

- Эх, Саша, сердце у тебя нежное, только ты на нем солдатской лямкой мозоли натер.