Александр Суворов. Первая шпага империи

Поляки задумали прервать поход Суворова и дали бой на переправе через реку Дунаец. Суворов писал о той схватке: «С хорошею дракою переправились мы за Дунаец, вброд». Опрокинув поляков на переправе, он последовал вперёд с войсками, сохранившими полную боеспособность. Скоростная краковская экспедиция Суворова продолжалась. На подходе к городу поляки снова безуспешно атаковали суворовский отряд. В Кракове суворовские войска пополнились частями полковника Древица и подполковника Эбшелвица. Теперь отряд Суворова состоял из 3500 человек. Генерал-майор бросил войска Петра Шепелева и Ивана Древица на шанцы под монастырём Тынцом. Шепелев овладел редутом – затем конфедераты выбили из редута русских, однако по приказу Суворова Шепелев вторично заставил их отступить. Изобретательный Дюмурье пытался контролировать действия Суворова – был он и в Тынце. Посчитав оборону редутов и монастыря бесперспективной, Дюмурье вместе с конным отрядом ускакал в Ландскрону. Взяв у противника две пушки, Суворов также принял решение перенести бой в Ландскрону и прекратил атаку Тынца.

Потрепав польские отряды под Краковом, Суворов получил возможность вернуться к Ландскроне – к самому крепкому орешку. Быстрый переход являлся залогом победы. Именно там, в Ландскроне, снова располагались лучшие силы Барской конфедерации во главе с Дюмурье, облюбовавшим эти укрепления. За счёт быстрых манёвров Суворову удалось появиться там, когда Дюмурье не ожидал нападения. Ландскронский замок Дюмурье насытил артиллерией, разместил там полуторатысячный гарнизон. Остальные силы заняли удобные высоты возле замка. Одним флангом польские позиции упирались в обрыв, другим – в мощные стены. Дюмурье считал позицию неуязвимой, но Суворов принял вызов. Гарнизон замка – 1500 человек – располагал сорока орудиями, что позволяло вести массированный обстрел атакующих. Позиции Дюмурье осложняли лишь разногласия с горделивым Казимиром Пулавским, который не желал подчиняться иностранцу и не поддерживал Дюмурье в Ландскроне.

Унтер-офицер Егерской роты. О. В. Калашникова «Фокшаны и Рымник»

Роли заводил атаки Суворов отдал конным карабинерам Санкт-Петербургского полка под командованием уважаемого им полковника Петра Шепелева, которые мощной атакой смяли правый фланг противника. Кавалеристов Древица, подоспевших под Ландскрону, Суворов бросил в бой прямо с марша. Сам строптивый полковник Древиц показал себя в бою лихим кавалеристом, выполнил задачу, поставленную Суворовым, и их разногласия на время были забыты. В реляции Суворов отметил, что Древиц «заслуживает весьма императорскую высочайшую отличную милость и награждение». Однако и после Ландскроны взаимоотношения Суворова и фон Древица не стали безоблачными.

Поляки не выдержали кавалерийского напора и начали паническое бегство. Князя Каетана Сапегу убили сами поляки, когда он пытался остановить отступление. В бою за Ландскрону погибли и другие известные заправилы Барской конфедерации, например, маршалок Оржевский.

Что же искусный французский бригадир? Как писал Суворов Веймарну, «Мурье (Дюмурье. – Прим. А.З.) управлял делом и, не дождавшись ещё карьерной атаки, откланялся по-французскому и сделал антрешат в Бялу на границу». Из Бялы он написал гневное письмо Пулавскому и отбыл во Францию. Вспоминая проигранную кампанию, Дюмурье сетовал, что Суворов воевал неправильно, с нарушением постулатов военного искусства, полагаясь только на удаль и быстрый напор, оставляя уязвимыми свои позиции. Подобные упрёки Суворов будет выслушивать ещё не раз, как и оскорбительные разговоры о том, что ему, неискусному полководцу, сопутствует счастье, случайная удача. Удел неудачников – красноречие… Под Краковом и Ландскроной Суворов на корню уничтожил угрозу, связанную с планами Дюмурье. Французские ресурсы не помогли конфедератам.

Конфедераты оказались деморализованы неудачей знаменитого иностранного офицера и лучших своих маршалков. Оставался лишь Пулавский, едва ли не самый способный и уважаемый Суворовым противник. Он со своим отрядом уже не предпринимал наступательных действий, не стремился уничтожать русские отряды; он рвался в Литву, к новым ресурсам.

За 17 суток успешных метаний между Ландскроной и Краковом отряд Суворова прошёл около семисот вёрст. Петрушевский заслуженно назвал эти сражения Суворова «военной поэмой».

Императрица по достоинству оценила победителя Ландскроны: Суворов получил Святого Георгия III степени. В числе его лавров ещё не было «Георгия» IV степени, но Екатерина посчитала подвиг достойным более высокой награды и «перешагнула» через правила. Из-за этого казуса Суворову так и не удалось стать кавалером всех российских орденов всех степеней. Он получит все высшие степени орденов, а IV степень «Георгия» ему так и не сверкнула…