Александр Суворов. Первая шпага империи

Мирных обывателей Суворов эвакуировал и, не мудрствуя лукаво, дотла сжёг городок. Весть об этом быстро распространилась среди турок, чего и добивался Суворов. В разбитом Туртукае русский генерал чувствовал себя триумфатором: дело получилось, как он и предполагал, быстрое и победное. Подтверждался польский опыт, укреплялись суворовские воззрения на войну! В тот же день в пылу сражения карандашом начертал первую записку Салтыкову – подобные лаконичные первые рапорты в будущем победитель не раз будет отправлять Потёмкину: «Ваше сиятельство! Мы победили. Слава Богу, слава Вам!» (известен и стихотворный экспромт Суворова: «Слава Богу, слава Вам! Туртукай взят – и я там!»). А в следующей записке позволил себе пооткровенничать:

«Милостивый государь граф Иван Петрович!

Подлинно мы были вчера veni, vedi, vince, а мне так первоучинка. Вашему сиятельству и впредь послужу, я человек бесхитростной. Лишь только, батюшка, давайте поскорей второй класс». Речь здесь идёт, разумеется, о Георгиевском ордене II степени – и в августе Суворов его получит. А слово «первоучинка» так и закрепится в истории за Туртукаем – за первой победой Суворова над турками. При штурме батарей и в бою за Туртукай было убито шесть русских солдат. Раненых оказалось около сорока. И это в бою с сильным четырёхтысячным гарнизоном! Состав суворовского корпуса был невелик: около пятисот астраханцев да двести конников (из них полсотни – казачки). От взрыва турецкой пушки Суворов получил контузию и запросил у Салтыкова разрешения «съездить в Бухарест на день-другой попарицца в бане».

Среди трофеев кроме двенадцати пушек имелась и речная флотилия в полсотни судов.

Турки не желали расставаться с Туртукаем: вскоре они снова стянули туда войска и укрепили разбитый лагерь. Суворов следил за их действиями, ставил в известность Салтыкова и ждал команды. В июне он начал готовить второй поиск на Туртукай, провёл разведку. Но военный совет отменил новый поиск, и тогда Суворов написал Салтыкову страстное, полное обиды письмо, в котором то сетовал на лихорадку и другие несчастья со здоровьем, то требовал разрешить штурм турецких позиций в сожжённом Туртукае! Суворов противопоставлял паркетных генералов боевым – эта тема проявлялась у него во всякой конфликтной ситуации. Как и в Польше, Суворов стремился воевать на свой лад, тем более будучи уверенным в успехе. Он не считал боевую задачу выполненной, пока в Туртукае существовал турецкий укреплённый лагерь с многочисленным войском. И видел важность нового поиска в контексте всей войны. В нескольких стычках кавалерия Суворова (в том числе казаки) попробовала противника на прочность. Корпус готов был бить турок – и Суворов понимал, что упускать возможности на войне нельзя.

Бой на перевале Сен-Готард. О. В. Калашникова «Альпийский поход»

30 мая Суворов с воодушевлением рапортовал Салтыкову о победе над турками корпуса генерал-поручика Потёмкина. Это был не кто иной, как Григорий Александрович Потёмкин, в недалёком будущем – всесильный муж императрицы и администратор России. 27 мая большой турецкий отряд напал на пикеты Потёмкина. Генерал подкрепил их гусарами и запорожцами и отбросил противника к Силистрии. Суворов и Потёмкин были в то время генералами-соседями, сражались с турками плечом к плечу, бдительно охраняя позиции. В конце донесения Суворов сообщает: «На супротивном берегу неприятельских действий и его вновь обращений моими пикетами в прошедшие сутки ничего не примечено, команда здешняя впрочем благополучна».