Александр Васильевич Колчак: «Нет ничего выше Родины и служения Ей»

Между тем кончался октябрь. Земля укрылась сплошным снежным одеялом, которое теперь уже не исчезнет до весны. Наступили настоящие холода, температура наружного воздуха доходила до –30 °C. На реке вовсю идет шуга, по утрам над ней висит сплошной туман… (Начиналась полярная ночь!)

И вот, наконец, новость по всему городу: «Лена встала!». Что тут началось… Многие бегут на берег, чтобы удостовериться, что река действительно встала. Рыбаки суетятся, готовят сети, веревки, черпаки для льда, затачивают пешни – готовятся к подледному лову.

Путешественники начинают срочно упаковывать вещи. Ямщики, у которых уже все готово к новому зимнему сезону – лошади подкованы, конная сбруя в полном порядке, тулупы, меховые шапки, рукавицы и калоши закуплены, – успокаивают: через несколько дней лед станет достаточно крепким, и можно уже будет «встать на сани». А пока еще лед трещит, и треск этот начинается прямо под тобой и куда-то убегает вдаль – нужно еще подождать…

* * *

Лишь в ноябре, когда установился санный путь, члены экспедиции отправились на перекладных, от станка к станку (так на севере называли почтовые станции), вверх по Лене, по старому Иркутскому тракту. Матисен и Колчак торопились, нельзя было терять ни минуты, и так было много времени потеряно в ожиданиях.

На угощение ямщикам, на чаевые содержателям почтовых станков не жалели денег. Иногда шло в ход и крепкое морское словечко, но время в пути все равно тянулось медленно и однообразно…

Иркутский тракт (иркутяне его называют Якутским), протяженностью 2895 км, являлся важнейшей государственной дорогой, по которой ежегодно ездили тысячи людей – одни по государственным делам, другие – по делам торговли и промысла. Были среди них землепроходцы и путешественники, казачьи отряды, воеводы, торговцы и почтальоны, уголовники и ссыльные разных категорий, три поколения русских революционеров, разного рода сектанты… Это был великий торговый путь, соединивший Европейскую Россию с Сибирью, а через нее с Китаем, Дальним Востоком, Северной Америкой и островами Тихого океана.

Действовал он круглый год. Летний путь открывался с мая, зимняя дорога продолжалась с октября до середины, а иногда и до конца апреля. Летом людей и почту везли на почтовых лодках, зимой – на санях. На них ставились кибитки для пассажиров и «накладушка» для багажа, которая обшивалась кожей, циновкой или холстиной. В зависимости от чина проезжающего в повозку впрягали тройку, пару или одну лошадь.

Длинна дорога Иркутского тракта. Сколько же было дум передумано, сколько различных мыслей рождалось, а сколько воспоминаний то грели, то тревожили больную душу! Сколько душевных бесед происходило под мерный звон валдайских колокольчиков…

И, несомненно, центром всех этих тревожных дум, воспоминаний и разговоров был оставшийся на севере, среди арктических льдов, по сути дела, без дружеской помощи и заботы Э. В. Толль со своими спутниками.

О том, что барон Толль был рискованным человеком, знали многие. Так было, когда он не дождался шхуны с углем в проливе Югорский Шар. Так было с продовольственным депо в заливе Гефнера, когда в спешке барон Толль, этот опытный полярник, устроил его с той стороны скалы, куда обычно наметает снег. Так было и с этой поездкой на о. Беннетта. «Но он был одновременно и человеком, который верил в свою звезду и в то, что ему все сойдет, и пошел на это предприятие», – вспоминал впоследствии Колчак. Поэтому оставалось только молить Бога и надеяться, что до прихода поисковой экспедиции Толль не успеет сделать еще какой-либо необдуманный и рискованный шаг.

Удивляла всех и его воистину фанатичная вера в существование Земли Санникова, в то, что он непременно подарит эту новую землю России. И вспоминалось, как много было людей, которые понимали его и поддерживали.

Глава Русского географического общества Петр Петрович Семёнов-Тян-Шанский давно напоминал на заседаниях: «Недалеко уже то время, когда честь исследования <…> Земли Санникова будет предвосхищена скандинавами или американцами, тогда как исследование этой земли есть прямая обязанность России».

Доказывая необходимость экспедиции, великий князь Константин Константинович 2 апреля 1894 г. писал министру финансов С. Ю. Витте: «Экспедиция на Санникову Землю была бы теперь особенно своевременна».

Буквально через несколько недель экспедиция получила первые 250 тыс. р. золотом. И не менее удивительно то, как согласно, быстро и увлеченно помогали готовить проект экспедиции в течение пяти лет разные люди – от чиновников Министерства финансов и военных моряков до членов императорской фамилии. Проект был подписан Николаем II только 31 декабря 1899 г.

Вспоминался офицерам и рассказ старшекурсников о посещении одного из выпусков кадетского корпуса императором Александром III и его слова, обращенные к выпускникам: «Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать будет! Дерзайте, мичмана!»