Александр Васильевич Колчак

многих отношениях разнятся. Некоторые отчасти носят дневниковый характер, поэтому более точны в передаче событий, их датировании. Другие содержат ценные документы. Не равнозначны они по степени объективности. Наибольшее доверие вызывают воспоминания Будберга, Гинса, Занкевича. Хотя и им присущ субъективизм. Будберг стремился как можно конкретнее оценивать людей, в том числе и Колчака, но на страницы его дневника проникало критиканство, ибо он почти все видел в мрачном свете, склонен был к пессимистическим оценкам. Гинс, пожалуй, заметно оттенял, несколько выпячивал свою личную роль в решении государственных вопросов. Занкевич главное военное лицо при Верховном правителе на последнем этапе, - похоже, сгладил свою роль в том, что отход Колчака в Монголию, его спасение не были обеспечены. Наибольшее неприятие в воспоминаниях Сахарова вызывает его настойчивое утверждение, что Колчак определенно был привержен монархизму, а это явно не соответствует действительности. Генерал-лейтенант Сахаров, назначенный Колчаком на пост командующего Западной армией (а затем и фронтом), допустил вместе с генералом Д. А. Лебедевым непростительные ошибки в планировании и проведении ряда операций, в частности Челябинской. В своих воспоминаниях он явно фальсифицирует многие военные события. И, тем не менее, воспоминания данной группы авторов имеют непреходящее значение. Без них мы мало что знали бы о повседневной жизни и деятельности Колчака, его официальных и неофициаль-ных встречах, разработке вопросов, принятии документов, руководстве рядом высших учрежде-ний и ставкой. Ценность этих воспоминаний заключается в том, что будучи в целом лично благожелательно настроенными к Верховному правителю, их авторы попытались отразить его деятельность всесторонне, оттеняя сильные и слабые стороны.

Надо особо выделить грандиозные "Очерки русской смуты" А. И. Деникина, в которых немалое место отведено взаимоотношениям и взаимодействию правительства юга России с правительством А. В. Колчака, содержатся данные об обстоятельствах признания Верховного правителя как главы Российского государства, всего белого движения. По тем или иным обстоятельствам полезно обращение читателя и к некоторым другим мемуарам, в частности Л. А. Кроля, описывавшего выступления и действия А. В. Колчака в поездках по Уралу, Г. М. Семенова, затрагивавшего вопрос о своих взаимоотношениях с адмиралом*. О большом внимании А. В. Колчака к расследованию обстоятельств убийства большевиками царской семьи можно узнать из воспоминаний М. К. Дитерихса и Н. А. Соколова**. И, наконец, мемуары А. В. Книпер (в то время Тимиревой), близкого друга А. В. Колчака, передавшей свои впечатления о нем, как человеке, его поведении в кругу знакомых, в общении с нею, о его мужестве в последние дни и часы жизни***. Эти воспоминания полностью еще не опубликованы.

* Кроль Л. А. За три года. Воспоминания, впечатления, встречи. Владивосток, 1921; Семенов. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. Дайрен, 1938.

** Дитерихс М. К. Убийство царской семьи. М., 1991; Соколов Н. А. Убийство царской семьи. М., 1990.

*** Книпер А. В. Фрагменты воспоминаний. Публикация К. Громова и С. Боголепова. - Минувшее. Исторический альманах. Воспом. Вып. 1. Париж, 1986; М., 1990.

Оставили потомству мемуары и некоторые из руководителей миссий и войск интервентов в Сибири. Постоянно общались с А. В. Колчаком и много писали о нем французский генерал, главнокомандующий союзными войсками в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке М. Жанен, американский генерал В. Гревс и английский полковник, потом генерал Д. Уорд*.

Наиболее подробно из этих трех авторов о Колчаке пишет Дж. Уорд. Его оценка деятельности и личных качеств Колчака в целом высокая. Иным предстает Колчак в дневниковых или более поздних записях М. Жанена. То и другое мнения в значительной степени зависели от характера деловых отношений авторов с Колчаком. В частности., отношения Колчака с Жаненом ухудшались по мере того, как осложнялись отношения с чехословаками, находившимися на попечении французского генерала.