Александр Великий или Книга о Боге

«Но чтобы угодить тебе, – сказали они, – мы обязуемся принимать в наших гаванях не больше персидских кораблей, чем твоих».

Этот ответ очень напоминал обещание, данное когда-то жителями Милета. Александр пришел в сильный гнев и попрал преподнесенный ему венок; но посланцы Тира спокойно указали ему на пролив, защищавший их город, и на земляные валы, его окружавшие; они напомнили ему, что его осаждали царь Ниневии и Халдеи Салманасар в течение пяти лет и сам Навуходоносор целых тринадцать лет; ни тот, ни другой не смогли им овладеть.

Осада Тира Александром Македонским продлилась шесть месяцев.

Никогда мне не приходилось толковать столько знамений, никогда мое содействие не было столь желанным, как в это время, ибо исход предприятия был неясен и чудесные явления многочисленны. Сначала Александр увидел сон; это случилось в ночь после того дня, когда он разгневался на тирийцев. Он долго тогда не мог сомкнуть глаз и едва задремал, как ему приснилось, что Геракл берет его за руку и ведет в город. Тотчас он послал разбудить меня, чтобы спросить, каков смысл сновидения. Я сказал ему, что он несомненно возьмет город, но только после великих трудов, достойных того, что совершил Геракл.

Именно тогда ему пришло в голову засыпать море, чтобы добраться до Тира.

Со следующего дня солдатам пришлось превратиться в лесорубов и строителей, работать в каменоломнях, чтобы под руководством Диада возвести гигантскую дамбу, которая должна была соединить берег с островом. Послали людей в горы Ливана, чтобы срубить там кедры; их огромные стволы встали как сваи посреди воды. Старый Тир, расположенный на берегу, был разрушен до основания, и все его камни исчезли в море, чтобы послужить фундаментом. Сначала дамба подвигалась довольно быстро; но вскоре тирийцы подошли на своих галерах и стали осыпать солдат стрелами. Александр приказал соорудить на строящейся дамбе деревянные башни, снабженные катапультами, и протянуть между ними огромные завесы из сшитых вместе бычьих шкур, чтобы защитить работающих от вражеских стрел. Тогда тирийцы сменили тактику и бросили против башен зажженные галеры, гребцы которых выпрыгивали в последний момент из плавучих костров и достигали острова вплавь.

Затем однажды ночью буря разрушила уже наполовину законченное сооружение, и пришлось все начинать с начала. Новую дамбу решили построить вдвое шире прежней, чтобы возвести по обеим сторонам защитные стены. Но вдруг, когда один из солдат подкреплялся едой, люди увидели капли крови в хлебе, который он разрезал. Сейчас же все прекратили работу, и сам Александр, извещенный об этом чуде, испугался. Спешно послали за мной. Я пошел расспросить солдата, осмотреть место и выслушать свидетелей, ибо хлеб, вызвавший ужас, был уже выброшен в море.

Мне приходилось иногда видеть, как статуи покрывались п?том (33), а другие кровоточили – это обычная вещь в магии; но чтобы такое случилось с хлебом, я еще никогда не видел. Я задавался вопросом, кто в армии способен ловко исполнить этот новый прием колдовства; или, может быть, слабый умом солдат пришел в смятение при виде крови какой-то зверушки, попавшей в дурно выпеченный хлеб, и заразил своим страхом окружающих.

Наконец я ответил, что, какова бы ни была причина, знамение следует считать благоприятным; в самом деле, если бы кровь капала с корки хлеба, это имело бы зловещий смысл для тех, кто стоял у стен города; но так как кровь показалась изнутри, она предвещала крах и гибель осажденным.

Нетерпение Александра побуждало его не щадить себя; часто можно было видеть, как он сам нес на спине корзину с песком до самого конца дамбы; много раз он отправлялся в горы поторопить людей, валивших кедры, и защитить их от нападений кочевых племен, населявших местность. В одной из этих поездок он подверг большой опасности свою жизнь по вине своего наставника Лисимаха.

Феникс считал своим долгом следовать за Ахиллом повсюду; а потому и Лисимах, дабы остаться верным своему гомеровскому образцу, упорно участвовал во всех походах; но он старел, страдал одышкой, волочил ноги и был скорее помехой, нежели помощником. Однажды вечером, когда они шли в горах, Лисимах, с трудом ковылявший, отстал. Обеспокоенный тем, что потерял его из виду, Александр вернулся довольно далеко назад, а так как была уже ночь, которая в это время года настает быстро, никто не заметил его исчезновения. Шедшие впереди думали, что он позади, а замыкавшие шествие считали, что он ушел вперед. Александр нашел своего старого учителя на краю тропинки, где тот лежал, держась обеими руками за грудь, сотрясаемый ознобом, и хныкал, что пришел его конец.

Царь поднял его и хотел помочь ему идти; но тот был неспособен держаться на ногах и сказал Александру, чтобы он не рисковал собой понапрасну и оставил его умирать.