Александр Великий или Книга о Боге

Напротив, церковь недоверчиво относилась к побочным детям и запрещала им, за редким исключением, доступ к священному сану, подтверждая тем самым то особое приниженное положение, которое предписывала им гражданская юрисдикция. Дети внебрачные, побочные, незаконнорожденные с тех пор были окружены некой беспокойной атмосферой позора, подозрительного любопытства. Как дети греха, они олицетворяли собою одновременно и ужас, и соблазн. Б некоторой степени по отношению к ним как бы воскрешалось дохристианское представление, но с обратным знаком: их охотно считали созданиями дьявола. Тайна их происхождения порождала домыслы, обсуждалась шепотом; положение «неправильных» внутри общественного распорядка придавало им тревожное очарование, народ называл их «детьми Амура». Амур – это неясный бог, его оплодотворяющая сила всегда желанная и всегда устрашающая, в ней соединяются радостные страсти Зевса, соблазны Афродиты, стрелы Эрота, опьянение Диониса, грубость Марса и огненный луч, исходящий от Амона-Ра, или непроизносимого.

Почему с давних времен, с самого появления организованных обществ и независимо от того, каковы были моральные и религиозные основы этих обществ, существовали два положения: одно – для законных детей, другое – для незаконных?

В этом отношении показательна юридическая терминология. Внебрачный ребенок, чтобы стать узаконенным, должен быть признан (не принят, подтвержден, выбран, обретен, избран, а именно признан). До этого он не был таким же, как другие дети.

Неудивительно, что существа, которым не досталось ни места, ни милосердия в рамках установленного порядка (которые не существуют и не имеют ничего, если вновь воспользоваться выражением Сартра), познают желание установить новый порядок; что они бывают непокорны законам своего общества; что они легко ладят со всеми, кто из-за своего нрава или по воле рока оказался вне закона; что они, подобно Ромулу, увлекая за собой воров, разбойников, рабов и обездоленных, пытаются основать свой собственный город – в другом месте; что они таят вражду к своим матерям за то, что были рождены в таких позорных условиях; что они распространяют это злопамятство на весь женский род; что они стремятся соблазнять цариц и низводить их до положения блудниц; что судьи, правители, должностные лица, начальники и прелаты обычно им глубоко противны; что они обходятся без помощи священников: вопрошая непосредственно Бога, облечены ли они на этой Земле какой-либо определенной миссией, и, если ответ представляется им отрицательным, они оставляют за собой право отрицать само существование Бога.

Ибо это – самый главный вопрос, который они задают из тысячелетия в тысячелетие. Кто они: всего лишь несчастные плоды страсти или все-таки они родились для чего-то еще? И ответит им только молва об их собственных делах. Древняя эпоха, видимо, полагалась на эти дела. От незаконных союзов всегда рождалось немалое число вояк, завоевателей и кондотьеров; бунт, инакомыслие, вызов, непримиримость всегда неким образом отмечали дела незаконных детей. Именно они ниспровергают, устанавливают новые порядки, открывают лучшие пути, которые даются им путем завоевания, и предпочитают стремиться к тому, чтобы пожинать плоды, совершать подвиги, все использовать с выгодой. Существование таких людей в определенные времена представляется необходимым. И мудрецы из глубин храмов устремляли взоры на судьбы побочных детей, часто еще до их рождения.

Изо всех великих божественных побочных детей древности образ Александра Македонского наиболее доступен нашему пониманию. Он принадлежит временам историческим, а не легендарным. Даже догматические абстрагирования не скрыли от нас его лица. Его поразительная жизнь, хотя в ней и есть некие таинственные стороны, нам довольно хорошо известна, причем в развитии. Ее превратности, на первый взгляд, уводящие в сторону, обозначили новый путь для целой цивилизации. Кажется, что силы, жившие в нем, имели иные пределы, нежели те, что обычны для сил человеческих.

И отнюдь не без причин память о нем чудесным образом сохраняется в мире вот уже двадцать три века. Песок еще не стер следы его шагов; из двадцати четырех основанных им городов многие еще стоят и носят его имя; границы, установленные его завоеваниями, зачастую сохраняются до наших дней как государственные границы.