Александр Золотая грива

Старуха жадно ухватила засохший невзрачный кустик, черная крылатая тень развевающегося платка заметалась по избушке. Загремели горшки, заслонка на печи громко грюкнула, вспыхнул неровный рыжий отсвет огня. Чугунок с варевом скрывается в красной пасти печи, Баба-Яга оборачивается к Алекше. Сморщенное старушечье лицо румянится, глаза блестят. Баба-Яга вроде как помолодела. Алекша сидит на лавке, равнодушно уперевшись спиной в бревенчатую стену и не обращает никакого внимания на старуху. Заметив, что суета прекратилась, лениво спрашивает:

– Ну и что?

– А ни че! – радостно отвечает Баба-Яга, – буду пить, умываться, в новую жизнь собираться!

– Это как? – удивился Алекша.

– Вот так! Травка, что ты добыл, не зря зовется боярышником. Если ее вовремя сорвать и правильно приготовить, то всякая красавицей станет.

– Да ладно тебе, всякая, – усомнился Алекша, – а возраст?

– А что возраст? Это личина наша стареет, а сами всегда молоды, – ответила Баба-Яга, – подрастешь поймешь.

Алекша во все глаза смотрел, как обрадованная Баба-Яга бегает по избушке, суетливо потирает маленькие сухие ладошки и что-то бормочет сам себе под кривой нос.

– И какая же новая жизнь у тебя будет? – осторожно интересуется он.

– Ну, какая… – Баба-Яга садится на лавку, кокетливо одергивает драные лохмотья, что заменяют платье. Поправила платок, сложила руки на коленках, будто стеснительная девица, – оденусь, приукрашусь и замуж схожу. За приличного мужчину! – чуть смущенно сообщила она.

Алекша разинул рот и выпучил глаза.

– Да, замуж! – сварливо повторяет старуха, – и нечего пялиться и разевать пасть. Надоело мне в лесу, понятно? Я тут двести лет живу, обрыдло все! Кругом одни лешие да кикиморы болотные… Поживу среди людей, а там видно будет.

– Ну, да… оно конечно… – кивнул Алекша. От изумления он едва ворочал языком. Усталость и сон как рукой сняло. Покрутил головой и отправился к ручью, смывать кровь и грязь.

Проснулся Алекша вечером, когда багровеющий шар светила уже наполовину провалился в земную твердь. Умирающая заря разлилась по земле, словно хотела удержаться за траву и деревья, но прозрачные желто-розовые руки соскальзывают, не в силах терпеть немыслимую тяжесть солнца и заря медленно сходит на нет. По избушке разливается странный, ни на что не похожий запах. Именно эта непохожесть и разбудила мальчика, что спал мертвецким сном на дубовой лавке. Алекша поднялся, закрутил головой, отыскивая источник чудного запаха. Спутанные золотые волосы всколыхнулись светлым облаком, несколько засохших травинок упало на пол. Баба-Яга сидит за кривобоким столом, торжественно смотрит на закопченный горшок. Именно из него исходит тот странный запах, что разбудил Алекшу. Краем глаза Баба-Яга заметила движение и, не отрывая глаз от горшка, предупредила:

– Не вздумай отвлекать глупыми вопросами. В жабу превращу!

– Воняет сильно, – бурчит Алекша, – спать невозможно.

– Пахнет, а не воняет, – поправила Баба-Яга, зыркнув глазищами в его сторону и снова уставилась на зеленоватый дымок, медленно подымающийся из горшка. – Вот только попробуй мне все испортить!

Алекша сел, с хрустом в суставах потянулся. Спросонья не рассчитал, кулак врезался в стенку так, что избушка едва заметно дрогнула. Громко затрещало. Испугался, сразу сгорбился и сложил ручки на коленках.

– Эк тебя прет, – с неудовольствием заметила Баба-Яга, – выгонять уже пора, а то домишко мой разнесешь.

– Я? – пискнул Алекша.

– Ты, ты, кто ж еще? – ответила вопросом на вопрос Баба-Яга, – вон и рубаху уже прорвал.

Алекша испуганно осмотрел себя и увидел, что рубашка в плечах и вправду разошлась по швам, а рукава, еще недавно свободно болтавшиеся на худых руках, натянулись и больно сдавливают.

– Что это, бабушка? – жалобно спросил он Бабу-Ягу, – болезнь неведомая, да? Опухаю?

– А-а, сразу бабушкой стала, как испугался, – усмехнулась та, – и голосок такой тоненький жалобный… не пухнешь ты, а сила в тебе просыпается! Забыл, что натворил?

Алекша недоверчиво осмотрел себя еще раз. « Неужто правда, – подумал он, – что во мне сила появляется. Хорошо, что медвежатины поел. А если бы улитка сварилась?»

– Эй, богатырь дико растущий, – окликнула Баба-Яга, – у меня тебе третье задание есть.

– Какое такое задание? – баском спрашивает Алекша. Он выпрямился и строго посмотрел на бабку.

– Но-но, шнобель-то не задирай сильно высоко, – усмехнулась Баба-Яга, – а то сломаешь, у меня потолок низкий. Варево мое дойдет только к ночи. Надо мне, что б никто не нашкодил.

– Да кто ж тебе в лесу помешать может? – удивился Алекша, – ты ж того, р-раз и в жабу!

– Это тебя или таких, как ты, в жабу. Но тут имеются такие чуда, что мне с ними не справиться. Необходима грубая мужская сила, а я барышня… почти, – проскрипела старая карга.

– Ты барышня, как… а, ну да, правильно, – прикусил язык Алекша, потому что вовремя вспомнил, что перед ним не простая старуха. – И чего же барышня опасается?