Александр Золотая Грива.

Коваль был уважаем за справедливость и прямоту. Он и хозяину, княжескому дружиннику, правду в глаза говорил и Кремень прислушивался к ковалю. К тому же мастер — золотые руки, его половина Киева знает. Старший гридень чует, что большинство собравшихся на стороне проклятого кузнеца.

— Дай меч гадёнышу! — рычит на ближайшего гридня. Тот нехотя вытаскивает из ножен свой меч, швыряет, не глядя.

Алекша отбрасывает щит — всё равно не умёл им хорошо владеть — ловит быстрым движением. Теперь в одной руке зажат меч, в другой — дубовая палица.

— Да он оберукий! — удивлённо произнёс кто-то в толпе дворовых.

— Ничего. Коваль сказал, что наш Гоняло — витязь славный, — важно ответил другой голос.

— Во драка-то будет, — восторженно добавил третий, — эх, ядрёна мать!

Как-то незаметно, словно само собой, образовался круг, откуда ни возьмись, появились добровольцы из стражников, что образовали живое ограждение. Алекше показалось, что сбежались даже свиньи, потому что из толпы явно слышалось хрюканье и недовольный визг. Внезапно налетает порыв холодного осеннего ветра. Сухие листья закружились в воздухе, взлетели и опали, словно занавес. Ледяное дыхание приближающейся зимы немного остудило разгорячённых близкой дракой дворовых, зато Гоняло разозлился ещё больше.

— Всё, хватит, балаган тут устроили! — заорал старший гридень. Наклонил голову, так что глаза теперь смотрели в узкую щёлку между краем щита и железным наплывом на лобной части шлема. Руку с мечом отвёл назад для удара концом ближе к земле и шагнул вперёд.

Отбросив ненужный щит, Алекша почувствовал себя свободней. Его не волновал исход предстоящего поединка — он при всяком раскладе останется рабом княжеского дружинника. А раба каждый волен убить или искалечить, по Русской правде, своду законов, за убитого раба платят маленькую виру — штраф несколько медных монет. Коза на рынке стоит дороже. Но отдавать жизнь за просто так он не собирался. Крепко сжал меч, палицу и приготовился к последней драке. Первый удар отбивает легко. Самый простой — сверху вниз, чуть наискось, в левое плечо. Рубанул встречным наотмашь, шаг вправо и быстрый ответный удар палицей. Гоняло  подставляет щит, отбивает, но щит заметно откидывает, так что край врезается в окружье шлема. Железо громко звенит. Из толпы дворовых раздались выкрики — восторженные и в ответ злые, разочарованные:

— Эх, ядреныть, как Гоняло по кочану заполучил! Готовь, паря, лобешник под щелбаны!

— Да пошёл ты… Гоняло щас разгонится и даст твоему гадёнышу, по задницу в землю вобьёт!

— Не-а, не вобьёт, не поспеет. Пацан вон как палкой лупит, ровно шаман в бубен… щас твой Говняло копыта отбросит!

Алекша действительно бил мечом и палицей быстро, мощно, бил без перерыва, не отходя и не отскакивая в сторону для красивого, но бесполезного манёвра. Его старая броня не выдержит и одного удара, просто рассыплется и тогда точно конец. Он живёт, пока старший гридень не достанет его мечом хоть раз. Гоняло отбивался изо всех сил. Лицо раскраснелось, пот льётся потоком, даже портки мокрые, спина исходит паром, а проклятому разбойнику хоть бы что — дырявая броня свободно пропускает свежий осенний воздух, лохмотья рубахи не греют разгорячённое тело, а бьёт, гад, так, что в голове гул стоит и рёбра жжёт огнём … если старший гридень бился, что бы прибить дерзкого раба, то есть просто так, то Алекша сражался за свою жизнь и честь. Для него это последний и самый главный бой. Он вложил в него всё и потому победил …

Гоняло отвык от таких упорных схваток, начал быстро уставать. Пот заливает глаза, не даёт видеть противника, а смахнуть горячую волну нет возможности — удары, острые, режущие, от меча и гулкие, проламывающие, от палицы, сыпятся, как горох из худого мешка. Посечённый на куски щит гнусно дребезжит после каждого удара, плечо онемело, не чувствует. Кровь из порезов заливает грудь, течет за пояс, теперь медленно ползёт по ногам, в сапогах громко чавкает. Чувствуя, что приходит позорный конец, Гоняло отбросил ненужный щит, перехватил меч обеими руками. Алекша только этого и ждал. Один к двум — соотношение проигрышное. Поймал меч противника в крест, остриё наискось врубилось в рукоять палицы и застряло. По толпе дворовых пролетел общий вздох. Всё поняли, что схватке конец. Мальчишка разжал левую руку, дубовая палица повисла на мече Гонялы, неудержимо потянула вниз. Алекша дважды взмахнул мечом. Сначала на землю упали обе руки, меч и палица. Потом покатилась голова старшего гридня.