Александра

Товарищи, разве можно согласиться с тем, что под флагом восстановления исторической правды зачастую идёт её полное искажение? Разве можно согласиться с тем, что советские люди — это в наших-то печатных изданиях! — представлены как рабы (я почти цитирую), которых якобы кормили только ложью и демагогией и подвергали жесточайшей эксплуатации?

Вот тут бы и сказать, кто стоит за такими публикациями. Ведь не были они случайными. Но не сказал.

Наша пресса проделала большую работу по перестройке. Но вместе с тем — говорю это с большой горечью — отдельные, подчёркиваю, отдельные редакторы газет уважительное отношение и доверие к ним со стороны ЦК и Генерального секретаря ЦК поняли, видимо, как возможность проявлять своеволие, уйти из-под партийного контроля, использовать газеты для сведения личных счетов. Групповщина оказывает поддержку недостойным людям. Это ведь им принадлежит мысль о нарастании сопротивления перестройке, призывы выискивать врагов перестройки, составлять их списки. Очень часто с этой целью подбираются письма читателей совершенно тенденциозные. Надо полагать, что ЦК и редакционные коллегии газет и журналов сделают надлежащие выводы из совершенно правильных, принципиальных выступлений делегатов на этот счёт.

Что и говорить? За три месяца после появления статьи Нины Андреевой, о которой одобрительно отозвался сам Лигачёв, к моменту начала конференции было опубликовано около сорока откликов. Разве он не видел, что один Гавриил Попов дважды успел лягнуть принципы социализма в газетах «Советская культура» и «Московские новости», определяя Андрееву в число противников перестройки? Разве не подхватили это обвинение в качестве знамени группа писателей публикацией письма в «Правде», «Литературная газета», «Аргументы и факты», «Новое время» и другие. Неужели не известно было, что за ними стоял Александр Яковлев, который и начал кампанию апрельской статьёй в «Правде»? О нашумевшей пьесе Шатрова «Дальше… Дальше…Дальше!», исказившей до неузнаваемости исторические события, и то написали за это время в четыре раза меньше. Только о Сталине продолжался вал очернительских публикаций, превзошедших тематику письма Андреевой в несколько раз.

Как далеко было до объективности многим авторам. Об этом нужно было открыто говорить на конференции. Но…

В годы застоя я жил и работал в Сибири — краю суровом, но поистине чудесном. Меня нередко спрашивают, что же я делал в то время. С гордостью отвечаю: строил социализм. И таких было миллионы. Было бы предательством, если бы я не сказал о тех, с кем связал свою судьбу, делил радости и горести.

Многие из них уже ушли из жизни. Не всё сразу получалось. Приходилось доделывать и переделывать, но трудились без оглядки, может быть, потому, что знали: дальше Сибири не пошлют. Трудились, чтобы людям жилось лучше, чтобы государству дать больше и интересы области отстоять.

Не хотелось бы говорить, но вы поймёте, почему это скажу. Уже более

10 лет, как область, в которой я работал с товарищами, участвующими в конференции, снабжается продуктами питания целиком и полностью за счёт собственного производства, причём по хорошему рациону, а ты, Борис Николаевич, работал 9 лет секретарём обкома и прочно посадил область на талоны. Вот что значит политическая фраза и реальность. Вот что означает расхождение между словом и делом.

Нельзя не согласиться с обвинением, но возникает вопрос: почему же именно Лигачёв, как он утверждал в начале своей речи, рекомендовал Ельцина в состав секретариата, если знал о таком недостатке в работе секретаря обкома?

Хочу сказать и о другом, потому что порой только с одной стороны судят о Лигачёве. В ту пору в стране, в центре и во многих регионах разрастались застойные явления. Знаю теперь об этом больше, чем когда работал в Сибири.

Страна катилась к кризису, получили распространение злоупотребление властью, коррупция, взяточничество, падала дисциплина, общество разъедало пьянство, неуклонно снижался международный авторитет нашей страны. И на самом верху происходило нравственное разложение, безудержно шло восхваление тогдашнего руководства страны. Над партией нависла грозная опасность.

Недаром В. И. Ленин говорил: «Все революционные партии, которые до сих пор гибли, — гибли оттого, что зазнавались и не умели видеть, в чём их сила, и боялись говорить о своих слабостях».

И вот пришел — не апрельский, заостряю ваше внимание, — пришёл мартовский Пленум ЦК 1985 года, тот Пленум, который решил вопрос о Генеральном секретаре ЦК. Надо сказать всю правду: это были тревожные дни. Могли быть абсолютно другие решения. Была такая реальная опасность.

Хочу вам сказать, что благодаря твёрдо занятой позиции членов Политбюро товарищей Чебрикова, Соломенцева, Громыко и большой группы первых секретарей обкомов на мартовском Пленуме ЦК было принято единственно правильное решение. Апрельский Пленум ЦК посмотрел прямо в глаза действительности, вскрыл ошибки и определил стратегию ускорения и обновления.