Александра

— Не знаю, что здесь происходит, по мимо того, что шарахаются по вагону разные пьяный ублюдки и пристают к пассажирам. — Ответила я, забрала у Лены свои туалетные принадлежности, и мы прошли в освободившийся туалет. Елена восхищённо на меня смотрела. Всё верно, о том, что меня больше десяти лет натаскивали лучшие армейские волкодавы рукопашного боя, она не знала. Да и вообще в спортивной команде олимпийского резерва никто не знал об этом. Знали только, что я замужем, что учусь в военно- медицинском ВУЗе. Да, я не пошла по военной стезе. Не пошла по просьбе отца. Я не стала боевым офицером. Но погоны я всё же буду носить. Этого у меня не отнимешь. Я решила стать военным медиком, хоть так, но я хотела быть всё же причастна к армии и готовилась стать военным хирургом. Спасать жизни наших ребят — солдат и офицеров. Мне оставалось ещё два года. Я училась в военно-медицинской академии. Специализация на кафедре военно-полевой хирургии. Я даже знала куда пойду работать. Меня обещали взять. Это постарались друзья моего мужа и папы. И пусть я не спасла их, но я знала, что могу спасти других, тоже чьих-то сыновей, братьев, мужей и отцов. К тому же знание анатомии человека, очень помогает в деле нанесения ему увечий, приводящих к инвалидности или к полному увольнению, без выходного пособия из этой жизни.

— Саш, — спросила меня Лена, когда мы уже были в своём купе и готовились ко сну, — скажи, а где ты так научилась?

— В армии.

— В какой армии? Ты же не служила… Ой, извини.

— Армия, Лена, это вся моя жизнь. Я родилась в военном городке в санчасти. Я всю свою жизнь прожила среди них, парней в камуфляже и с оружием в руках. Они были моими няньками, моими самыми большими друзьями и моими учителями. Я была своего рода дочерью полка, где бы папе не приходилось служить. Я и замуж вышла в армии.

— Саш, у тебя специализация военно-полевая хирургия?

— Да. Кафедра военно-полевой хирургии. Вообще я курсант, а не студентка.

— То есть, у тебя по окончании будет воинское звание?

— Да. Офицер.

Я долго не могла уснуть. Вспоминала отца, мужа. Перед моим взором проходили все те, кого я встречала в своей короткой жизни. Каждый из них оставил след в моей душе. Кто-то больший, а кто-то меньший. И вдруг ко мне пришло ощущение, что меня словно к чему-то готовили. Вот только к чему?

Лена уже давно спала. Я тихонько встала, надела спортивные штаны, топ, сунула ноги в тапочки и вышла в коридор вагона. Стояла возле окна и смотрела в ночную темноту, разбавляемую иногда светом электрических огней, мелькавших там за окном полустанков и поселений. Вдруг открылась дверь тамбура и в вагон зашёл мужчина. Он приближался ко мне. Это был тот, третий из наглой пьяной троицы. Не дойдя до меня пару метров, остановился.

— Не спится?

— Что нужно?

— Ничего. Просто тоже не спится. Я хочу извиниться за своих знакомых. Искренне извинится.

— Скажи мне кто твой друг и я скажу, кто ты. — Презрительно усмехнулась ему в лицо. Мужчина был довольно симпатичен. Ему явно было за 30. — Оставьте при себе свои извинения. Я в них не нуждаюсь.

Он улыбнулся.

— Какая же Вы, непримиримая.

— А я с хамством и быдлячеством всегда непримиримая. Это моя жизненная позиция. Меня так воспитали.

— Вижу, хорошие у Вас были воспитатели. Я хочу сказать, что это не мои друзья. Так знакомые. По работе.

— Мне без разницы. Не надо тут оправдываться передо мной. Я этого не просила.

— Можно мне постоять тут, рядом с Вами? Или прогоните?

— Стойте. Здесь места много.

Некоторое время мы молчали. Потом он сказал, глядя в окно.

— Знаете, я с детства люблю поезда. Вот так ехать в вагоне, под перестук колёс. — Я промолчала. — Скажите, как Вас зовут?

— Зачем Вам? Я не напрашиваюсь в знакомые.

— Просто не знаю как к Вам обращаться.

— Как хотите так и обращайтесь.

— Хорошо. А может скажете куда едете?

— А с какой целью интересуемся?

— Хотя бы буду знать, сколько времени я ещё смогу, хотя бы со стороны, видеть Вас.

— Не долго. Ближе к обеду мы сойдём.

— Тогда Себеж, я угадал? — Я ему ничего не ответила, стала смотреть в окно. — Меня зовут Николай. — Сказал он, немного помолчав. Я вновь промолчала. — Никогда не видел такой быстроты, стремительности и жёсткости, которую увидел сегодня. Особенно со стороны молодой, красивой девушки. Глядя на Вас, не за что не подумаешь, что Вы способны на моментальный отпор, причём отпор и расправу очень жесткую, даже жестокую. Ведь Вы могли с лёгкостью убить Дмитрия, я прав?

Я посмотрела на него.

— Видимость зачастую является обманчивой. И рядом с женщиной не всегда оказывается мужчина, способный её защитить от всякого отребья. Поэтому она должна рассчитывать только на себя. Суметь отстоять свою жизнь, здоровье и самое главное свою честь от подонка или подонков, по ошибке считающих себя венцом творения. Да, я могла очень легко убить это животное, сломать шею, задушить, сломать позвоночник. Или искалечить так, что он всю свою оставшуюся никчёмную жизнь, гадил бы под себя и пускал слюни до пупа. Так что можете ему сказать, что, когда приедете на место, куда вы там едите?

— В Ригу. По делам.