Александра. Клан

— Астериус, — имя прошелестело в пустом зале полузаброшенного замка, как змея по позвоночнику. Холодно, жутко, медленно… Отец смотрел на своего младшего птенца, как та самая воображаемая змея — с превосходством, холодно, размышляя… съесть сейчас или пусть еще побегает.

— Отец, — Астериус склонил голову, приветствуя старшего, да и просто не мог иначе. Не тот это разумный, перед коим можно проявлять неуважение.

— Где ты был?

Идея, которая еще сегодня днем казалась гениальной, сейчас перестала таковой видеться. Молодой вампир забыл от волнения все, что заучивал к этой встрече. Слова не складывались в предложения, а в голове образовался хаос.

— Где. Ты. Был? — в голосе, наконец, прорезались хоть какие-то чувства, хотя лучше бы нет.

Астериус почувствовал легкое касание кровной нити, что связывала его с главой. Пока еще не приказ, но предупреждение.

— Я был в Биласе.

Старший вампир приблизился и стал внимательно разглядывать своего подопечного. Астериус понял, что тот уже размышляет о наказании за ослушание, и поспешил объясниться, пока не стало слишком поздно. Все знают, что отец не нарушает своего слова. Никогда.

— Постой! Дай все рассказать. Я был там не просто так!

Древнейший вампир, которого знал Астериус, а в прошлом и неведомо сколько веков проживший эльфийский аристократ, лишь приподнял правую бровь, не то в удивлении от наглости, не то в разрешении говорить. Младший решил принять это за второе и начал свою историю:

— Я забыл о времени и уже был близок к помутнению, — признание давалось тяжело, но Астериус уже давно знал, что Арион — так звали отца, все равно обо всем догадается, а с ним принцип «чистосердечное признание облегчает наказание» — всегда срабатывал.

— У меня не было выбора, и я решил аккуратно сходить в поселение по соседству.

У старшего вампира опасно сузились глаза — Астериус сглотнул, почему-то соленную, слюну, проклиная свою голову и идей, в ней зарождающиеся.

— У них был праздник, и я думал, что легко сработаю, но… — молодой вампир решил смотреть в окно и больше не отслеживать реакцию отца — уже поздно сдавать назад! — Но меня поймали.

Арион не перебивал, и Астериус рассказал все, что видел или слышал. Про первую встречу с Александрой, про сборы переселенцев, про поездку в Билас, про рабов и очень странного орка… Это был единственный раз, когда ему задали уточняющий вопрос:

— У него были бледно-голубые глаза?

И, разумеется, никакого пояснения.

Астериус также рассказал про новые артефакты, про новый клан и, разумеется, про очень странную геру.

— Ты останешься в замке, пока я не позволю иного.

Это было наказанием, и единственной реакцией на весь рассказ. Что-то спрашивать или спорить Астериус не посмел — Арион смотрел прищуренными глазами, а на скулах проступили желваки. Молодой вампир нутром чувствовал злость отца.

Почти два месяца продлилось его заключение, и он успел сотни раз пожалеть, что вообще ввязался во всю эту историю. Он был уверен, что с Александрой можно договориться, и не понимал, почему медлит отец. Люди уже давно должны были вернуться… А если нет? Тогда все зря, и он из-за своей глупости бессмысленно сидит в четырех стенах.

«Астериус!» — призыв отца отозвался по связи.

Неужели это все уже закончится? От нескончаемых тренировок с Сю-Линем хотелось выть, но это тоже одна из граней наказания.

— Люди переселились в Бархараб, и более того! Они очистили земли вокруг города от пагубного влияния Мертвых земель.

Астериус не сразу осознал, что услышал. В голове роились десятки мыслей — от ужаса и потрясения, до удовлетворения и некой гордости за одну знакомую человечку.

— Рядом с герой, о которой ты говорил, постоянно присутствует орчанка, и, я полагаю, это неспроста.

Арион отвернулся к окну и, казалось, пребывал в неких раздумьях — взгляд его был устремлен в даль, а руки сцеплены в замок.

Астериус не обманывался, он уже давно научился читать своего совершенного отца. Всегда точная выверенная мимика, идеально продуманные жесты и движения. Неизменные черные с серебром одежды, и даже волосы, былым водопадом спускающиеся до лопаток, не смели как-либо неаккуратно лечь и испортить этот образ подавляющего совершенства.

Рядом с ним невозможно не испытывать трепет и свою никчемность.

— Я хочу с ней встретиться. Договорись об этом.

Интерлюдия 2.

Битуин, столица империи Гаяр…

Человек, сидящий в дорогом, отделанном самоцветами и позолотой кресле, выглядел нездоровым. О нет, не физически! В этом плане у крупного светловолосого мужнины все было в порядке, но вот мелочи… Его, горящий чем-то диким, взгляд беспрерывно метался по кабинету, не задерживаясь на одном месте дольше нескольких секунд. И он постоянно, несколько десятков раз в минуту, облизывал свои полные красные губы.

Все это вместе создавало отвратительное зрелище, но Император Гаяр был не той персоной, которой кто-либо осмелился бы на это указать.

— Ученные уже что-нибудь придумали?

— Нет.