Александра Коллонтай. Валькирия революции

До первой русской революции Александра, как и все социалисты, была втянута в конфликт, разгоравшийся внутри социал-демократического движения, продолжением которого являлось противостояние большевиков и меньшевиков в России. Коллонтай привлекал умеренный путь, предложенный Плехановым. Александре импонировала личность последнего, его речи, провозглашаемая уверенность в добродетелях пролетариата. Разумеется, она также дружила с Еленой Стасовой и охотно помогала ей вести курсы для рабочих. Эта близость могла бы толкнуть ее вслед за Стасовой, твердо стоявшей на большевистских позициях. Но от Ленина Коллонтай держалась на расстоянии, досадуя на него за недостаточную веру в рабочий класс и отказывая ему в способности сыграть подлинную роль в революции.

Аналогичным образом, когда встала проблема участия в работе первой Думы, рожденной революцией 1905 года, Коллонтай рукоплескала позиции меньшевиков, которые хотели представлять рабочий класс и тем самым развивать классовую сознательность рабочих. Давление на выбор Александры в пользу меньшевиков оказывал также личный фактор: ее встреча с Петром Павловичем Масловым, блестящим экономистом, работавшим в «Московской газете» — первом легальном печатном органе русской социал-демократии. Ленин резко критиковал Маслова за его экономические положения и отстаивание меньшевистских идей. Маслов произвел впечатление на Коллонтай и за короткое время занял в ее сердце место «славного малого». Но Маслов был женат, его жена — ревнива, бескомпромиссна в вопросе супружеской верности, а сам он не готов к беспорядочной жизни и еще меньше — к разрыву брачных уз.

По чистой случайности как раз в то время его пригласили для проведения лекционного тура в Германию. Александра решила поехать следом, воспользовавшись различными предложениями, которые ей делали. Таким образом, отправляясь в Мангейм на съезд Социал-демократической партии Германии (СДПГ) 1906 года, в Берлин и на конгресс Интернационала, проходивший в 1907 году в Штутгарте, Коллонтай всякий раз встречала Маслова, и это способствовало их сближению.

Благодаря этому германскому периоду «конгрессистка» также расширила круг своих знакомств в среде марксистов. В Мангейме она встретила Клару Цеткин, Карла Либкнехта и Августа Бебеля. Они уже знали ее по ее работам, но личное знакомство впечатлило их еще больше. Со всеми тремя у Коллонтай завязалась дружба. В этом ей помогло идеальное знание немецкого языка, позволившее ей встать вровень с германской социал-демократической элитой, представителей которой восхищало ее умение спонтанно вмешиваться в любой спор. В Штутгарте она также была принята русскими социалистами — Лениным, Плехановым, Троцким, Луначарским. Они читали ее работы, но, как и их германские коллеги, восхитились ее ораторским талантом. С тех пор она стала «товарищем Коллонтай».

Вот как была в течение некоторого времени устроена ее жизнь. Она ездила из города в город и участвовала в «крупных мессах» социалистов, затем устремлялась туда, где находился Маслов, забывая рядом с ним обо всех спорах и конфликтах. Но встречаться таким образом они долго не могли. В программе Маслова, откликнувшегося на все приглашения, больше не осталось лекций. Он вернулся в Россию. Впрочем, своему родному городу москвич предпочитал столицу, где жила Александра, что усложняло их отношения. Проживание в одном и том же городе, разумеется, создавало благоприятные условия для встреч, которые, однако, по-прежнему приходилось держать в тайне, что их совсем не устраивало.

Хлопот матери добавлял Миша. Подрастая (ему тогда уже исполнилось двенадцать лет) и оказавшись свидетелем ее двойной жизни, он проявлял ревность, враждебность к новому человеку, вторгшемуся в их семейный мирок. Ребенок, на долгое время вверенный воспитателям, и правда не всегда мог рассчитывать на полноценное внимание матери. Внезапно он стал выказывать понимание того, что в какой-то мере мать пожертвовала им в пользу своей деятельности и дружеских отношений, и Александра не могла с этим не считаться. Тогда же она обнаружила в себе интерес к новой области. Круг ее знакомств, ее баталии побудили ее взглянуть за пределы Финляндии и ее проблем. Она понимала, что перед ней открывалась новая эпоха, когда «той самой Коллонтай», как ее начинали называть, предстояло защищать более масштабное дело — женский вопрос. Этот новый бой, в который она втягивалась, имел в ее глазах и то достоинство, что позволял ей вновь уйти от личных и семейных проблем. Коллонтай была прежде всего, и она это сознавала, женщиной-воительницей, стоявшей за правое дело, хотя ради того, чтобы посвятить себя этому, ей пришлось многим пожертвовать.

Глава третья. Жорес в юбке