Александра - наказание господне

...Очнулась она от прикосновения влажной ткани к своему лицу. Саша открыла глаза и в свете факела увидела склонившуюся над ней отвратительную физиономию, заросшую по самые глаза лохматой бородой, увенчанную сверху не менее лохматой то ли шапкой, то ли шевелюрой. Девушка зажмурилась от отвращения и, сжав кулак, попыталась нанести удар в переносицу своего vis-a-vis. Железные пальцы перехватили ее запястье и с силой отвели руку в сторону. Она сжалась в комок в ожидании удара, но вместо этого услышала вдруг смех Серафимы. Ее весело улыбающееся лицо склонилось над молодой хозяйкой, а чей-то незнакомый голос со странным акцентом произнес:

– Дэрется барышня, значит, жит будыт!

Серафима обняла Сашу за плечи и помогла ей сесть. Девушка обвела взглядом поле сражения: несколько связанных по рукам и ногам пленников рядком лежали около кареты. Аким и Данила с забинтованными головами сидели на земле подле притихших мазуриков, сжимая в руках дубинки. Терентий и форейтор Кондрат суетились над Петрухой. Парнишка, к счастью, был жив и, видно, тоже пришел в себя: Саша услышала несколько слов, которыми он обменялся с отцом.

Ее взгляд вновь вернулся к двум мужчинам в широких черных войлочных накидках. Присев рядом с девушками на корточки, они внимательно их рассматривали. По виду они вроде и не отличались от напавших на путешественников грабителей, но, приглядевшись, Саша отметила, что одежда у них чистая, целая, от них не несет зловонием.

– Кто вы? – тихо спросила Александра.

– Ой, барышня! – зачастила Серафима позволив незнакомцам открыть рот. – Они ж вон с того холма спустились! Я, правда, как их крик услышала, чуть следом за вами в обморок не свалилась, а жиганы, так те точно в штаны на делали! А они, – горничная кивнула на молчаливых избавителей, – выхватили плетки да как давай их поперек спины хлестать, те бежать; ну тут уж наши мужики очухались и тоже хорошенько эту погань приветили. Особенно Данила поусердствовал.

Саша заметила добродушную усмешку на губах своих спасителей, а один, по виду более молодой, вдруг рассмеялся:

– Я, барышна, пэрвий рас выжу, чтобы дэвицы как горные барсы дралыс! Ми с той горы вашу бытву наблюдалы. Брат говорыт, помочь надо, на дэвущек плохой люды напал!

– Так кто же вы все-таки? – спросила Александра, сморщилась от невыносимой головной боли. – По-русски неплохо изъясняетесь, а вот по виду никак не пойму...

– А это с пэрвого раза трудно понять, – ответил старший. Он говорил почти без акцента и русским владел несравненно лучше молодого незнакомца. – Матушка у нас русская, из казачек, а батушка самый что ни есть настоящий черкес. Так что мы больше в него пошли: пастухи, охотники и чуть-чуть абреки, чего уж тут скрывыть. Сэйчас вот в сосэдную губэрнию направляемся. Тамошний губэрнатор, говорят, к сэбе в охрану людэй с гор набирает. Не возьмет, в конухи подадимса, хорошие конухи вэзде нужны.

Саша потрогала повязку на голове, которая появилась, очевидно, во время ее беспамятства, и внимательно оглядела черкесов. В свете гаснущего факела они смотрелись жутковато. В то же время от них исходили уверенность и спокойствие, девушка почувствовала, как исчезают страх и напряжение, сковавшие ее тело.

– Послушайте, – она еще раз пристально оглядела мужчин. – Я – графиня Волоцкая и тоже нуждаюсь в надежной охране и знатоках лошадей. Не знаю, как там у губернатора, но в оплате я вас не обижу, а одежду и питание вы будете получать бесплатно.

Братья молча переглянулись, младший что-то быстро проговорил на своем гортанном языке. Старший, кивнув, в свою очередь внимательно оглядел женскую фигурку с белеющей на голове повязкой.

– Мы будэм рады служит такой красывой и смэлой девушка, но ты должна знать, у нас другая вера и мы не можим менять ее. Дай слово, что не будэш заставлять нас смэнит ее, и тогда мы вэрно и чэстно будэм работать на тэбя.

– Не беспокойтесь! Обещаю, что никогда ни я и никто другой не посмеют вас принуждать к этому! А если так получится, что вас оскорбят или унизят за веру или по другой причине, этот человек, думаю, очень сильно об этом пожалеет!

– Нам достаточно твоего слова, графиня! – несколько торжественно произнес старший горец. – Мы уже убедились в твоей смелости и умении расправляться с врагами. Мы согласны служить тебе. – Он повернулся к брату: – Ахмет, помоги графине сесть на лошадь. – И пояснил, обернувшись к взирающим на них слугам: – Надо вэрнуться на заставу и дождаться там утра. А этих, – он кивнул на разбойников, – используем вмэсто вьючных ишаков, пускай вэщи на сэбе тянут!

– Правильно! – поддержал его Данила. – А на заставе сдадим их исправнику!

10