Александра (СИ)

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! — Еще меня любите
За то, что я умру…

Вспоминаю, и мурашки по коже: глаза у Сашки и впрямь были зеленые и светлые. Как мох на болоте. И стихи эти проклятые, я до сих пор гадаю, почему она выбрала именно их?

Кто знает, не услышь я, как она их читает, и все было бы проще и однозначнее, и не рвало бы меня до сих пор на части. Кто знает…

И что это было — случайность? Или существует в этом мире то ли рок, то ли великий рандом, и случайность липнет к случайности, образуя странный конгломерат, соприкоснуться с которым и остаться прежним не получится?

Нам ведь только всего и оставалось — выйти из гипера, погасить скорость, пристыковаться к перевалочной базе, сдать груз, дел на четыре — пять дней. Даже если учесть необходимость заполнения бумаг — отчета о практике, и выдачу всех этих рекомендательных листов и тестов. Нам ведь оставалось всего ничего, только добраться до места и попрощаться. Собственно и отчет для корпорации я тогда уже составил, но…

Возможно, знай я, что сам стал объектом эксперимента, то внимательнее бы искал знаки, всматриваясь в ломаные линии узора судьбы и не выпустил бы из вида намеков-предвестников.

Ну вот, ты смеешься, вспоминая про когнитивные искажения и несовершенство человеческого рассудка, про логику, которая нам изменяет в моменты эмоционального напряжения, да…

Да, про человека можно много чего сказать нелестного. Только вот ни один ИскИн не копирует человеческий разум. Между нами и ими — тектонический разлом. Нет, больше — между нами бездна межгалактических пространств. Андроиды, роботы, ИскИны, насколько бы совершенны ни были — не осознают себя. Нет в них этой божьей искры — сложного, путанного, невесть зачем появившегося в людях осознания собственной индивидуальности и уникальной ценности своего «я».

ИскИн, при всех своих плюсах, при невероятной скорости обработки информации, при минимальном, для человека невероятном, количестве сбоев и ошибочных результатов способен лишь на имитацию осознания. С каждой минутой машинный интеллект все легче проходит тест Тьюринга, даром, что условия его прохождения непрестанно усложняются. Когда-то было достаточно текстовых сообщений — о, добрая милая, древняя эпоха — теперь же людей вводят в заблуждение все искуснее, учитывая множество нюансов. Как говорится, была бы необходимость…

В общем, не дошли мы спокойно до порта.

Оно, конечно, могло случиться или раньше, или позже, и все было бы как-то иначе, но случилось именно так. ЧП. Авария. Полный абзац, случившийся в доли секунды. И времени у нас не было. Были какие-то жалкие минуты до взрыва. Корабельный ИскИн с ума должно быть сходил рассчитывая в те минуты веера расходящихся возможностей, и не находя решения из области положительных значений. Смешная ситуация, да: совершенная техника еще считает, а человеку и так уже ясно — это все. Конец. Амба.

Приплыли.