Александра (СИ)

— Если бы это было так, тогда да, я согласна. Но, боюсь, матушка игуменья, не всё тебе сказала. Подозреваю я, что в сговоре она с князем Остожским. Жаль, я была лучшего о ней мнения. Так вот, на самом деле всё не так как кажется. Покойный князь Всеволод Остожский перед смертью высказал волю свою и завещал своему сыну князю Борису две трети от имущества. И одну треть завещал дочери своей, Ксении, в качестве приданного, чтобы смогла выйти достойно замуж за человека равного ей по происхождению. Волю свою родительскую предсмертную он высказал в присутствии свидетелей, видоков. Это были священник местного прихода, отец Серафим и местный писарь. О чём так же был составлен официальный документ, который они и подписали, завещание. Однако, на сороковины, князь Борис презрев волю родителя своего, чем нарушил заповеди божии, а значит совершил святотатство, долю своей сестре не выделил, а саму её силой увёз в этот монастырь, выдав фальшивое письмо, что якобы это воля родителя их. Таким образом он путём лихоимства, святотатства, мошенничества, откровенного воровства и разбоя, присвоил себе имущество княжны Ксении Остожской. И он думал, что всё шито-крыто, тем более, как я поняла Бориска вступил в преступный сговор с игуменьей этой святой обители, чем только усилил святотатство, ибо сказано в писании, что дети обязаны почитать родителей своих, ибо то есть воля Господа. Почитание родителей и воли их есть от бога, не почитание и презрение есть от нечистого. Таким образом получается, что святая обитель невест Христовых оказалась осквернена. О чём мне и сказала Пресвятая Богородица. Прости Владыко, да только боль душевная раздирает меня на части. Болит душа, что к сироте невинной несправедливость творят, черные дела вершатся. А люди, которые должны изобличать проступки диавола, с помощью слова божьего, наоборот потакают поганому. Я это дело так не оставлю. — По мере того, как я говорила, глаза у Владыки стали вылезать из орбит. Взглянула на Василия. Он стоял мрачнее тучи. Увидела, как в его глазах разгорается ярость. Да, дорогие мои, я вам ещё не такое наплету, вообще караул кричать начнёте. Владыко посмотрел на игуменью. Та сначала позеленела лицом, потом схватилась за сердце и упала в обморок. Бояре и ратники крестились. Смотрели то на меня, то на Государя, то на Владыку. Я, включив конченную стерву, напустила на лицо высокомерие. Отступать не собиралась. Ксения, стоявшая со мной рядом вцепилась мне в руку. Девушка дрожала. Я чуть приобняла её.

— Ксюша, всё будет хорошо. Ничего не бойся. Пресвятая Богородица с тобой. Она защитит, как и я. — Я это говорила спокойно, не тихо, но и не громко. Но меня услышали вокруг стоящие.

— Если всё так, как сказала Царевна Александра, Владыко, — начал спокойно говорить Василий, вот только его тон не предвещал ничего хорошего, — то поганые дела происходят в святой обители. Нарушение законов божьих и моих. И если с законами божьими тебе разбираться, то с попранием моих законов я сам разберусь. Воля родителей священна. Даже мы Рюриковичи, Государи Московские чтим и исполняем волю родителей наших. Так было из покон века. И исполняя её, знаем, что и наша воля детьми нашими будет исполнена. Нарушение законов ведёт к смуте и погибели Государства Русского.

— С обителью я разберусь. — Владыко взглянул на игуменью. Она продолжала находиться в отключке, несмотря на то, что над ней хлопотали монашки. — Матушку игуменью унесите в опочивальню. — Велел он.

— Кобыла, ко мне подойди. — Отдал повеление Василий. Сотник подскочил к нему в тот же миг. — Значит так, сейчас берёшь людей своих и едешь к Остожским…

— Подожди, Великий Государь. — Вмешалась я. — Прошу тебя, пусть это сделают кирасиры Корпуса. Заодно разомнутся и проведут начальное дознание. Они справятся. — Отпустила руку княжны, подошла к Великому Князю очень близко и шёпотом, чтобы никто, кроме него не слышал сказала. — У меня для тебя новость. Хорошая, Василий. — Он внимательно смотрел мне в глаза, потом кивнул.

— Хорошо. Пусть будут твои кирасиры.

— Божен! — Крикнула я. Он уже ошивался возле ворот, но на территорию обители на заходил. Рванул со всех ног. Подбежав, снял шапку, поклонился Великому Князю и вытянулся передо мной по стойке смирно.

— Сержан Божен по Вашему приказанию явился, госпожа генерал-майор.

— Значит так, берёшь взвод кирасир. Едешь к князьям Остожским. — Я назвала место, где их земли, дарованные ещё Иоаном Третьим, отцом Василия. — Там находишь местного священника, отца Серафима и писаря… — Ксения, как зовут писаря?

— Акинфий, Пресветлая Царевна.